Омерта. Книга вторая

— Не станем, — успокаиваю ее я, вдыхая аромат ее кожи. Когда она потеет, я острее чувствую не просто ее духи, а именно запах ее кожи. — Пойдем скорее…в машину.

— Ты же не собираешься…? — на лице птички отображается удивление и смущение.

— Я собираюсь насладиться тобой, прежде чем мы снова станем нормальной семьей с двумя детьми, — угрожающим и бескомпромиссным тоном заявляю я.

Мия громко выдыхает, но я то знаю, что она не против всего, что я задумал.

* * *

Когда мы вернулись домой поздно вечером, я ни капли не пожалел о том, что мы натворили с Мией. Главное, чтоб без последствий.

А все, потому что, в наш дом прилетел Джеймс Эванс и повзрослевшая Селена. То ли он забыл предупредить, то ли я прослушал Мию. И, несмотря на то, что у на довольно большая территория, в таких условиях нам едва ли повторить сегодня порочный и дикий секс, как на сцене театра.

На закате следующего дня, вся семья собралась за ужином на террасе. Улыбка трогает мои губы, когда я смотрю на Антея, корчащего забавные рожицы Кармелле, пока та собирает с тарелки ягоды голубики и клубники неловкими пальчиками. Издавая короткое «ма», «па», маленькая хохотушка заливается смехом и постоянно пронизывает меня своими серо-голубыми глазами с вкраплениями карего. Трудно сказать, на кого из нас Элла похожа больше. Хотя Мелоди в шутку настаивает на том, что она похоже на прабабушку.

Я невольно любуюсь своей дочерью и забираю ее к пляжу, когда она заканчивает с ужином. Антей приходит к нам первым, а следом за ним подтягивается и вся семья.

Я не могу и мечтать о том, что слово «семья» приобретет для меня другое значение и такой смысл. Что мой день не будет начинаться и заканчиваться адом, скорее наоборот.

Конечно, у нас остались небольшие проблемы. Антей…он принимает Мию, и в целом они поддерживают теплые и дружеские отношения, но я знаю, что иногда ему не хватает внимания и настоящей мамы, которую ему никто и никогда не заменит. Мы с Антеем бесконечно долго возимся с Эллой на песке и пытаемся все вместе построить замок, да только это бесполезно — большую часть времени, Кармелла бросается в нас песком. В конце концов, я просто беру дочь на руки, крепко прижимая кроху к себе. Она пахнет имбирным печеньем, не знаю, почему запах дочери ощущается так. К вечеру она начинает то беситься, то плакать — верный признак того, что ей пора спать. Укладывать её забирает Мелоди, и я с неохотой отрываю дочь от своего сердца. Все это не скрыть от пристального и ревнивого взора моего сына.



— Ты любил ее, пап? — таким взрослым для двенадцатилетнего парня голосом, спрашивает Антей, наблюдая за тем, как солнце стремительно подбирается к линии океана. Сегодня низкие облака, которые обещают дождь прямо во время захода солнца. — Мою маму?

— Конечно, Тей, — перевожу взгляд с кружащей по пляжу Мией, удерживающей на руках Эллу. От этой маленькой принцессы чертовски трудно отвести взгляд, но я все-таки это делаю, обращая все свое внимание к сыну. — Я любил твою маму. Она была чудесной.

— Но ты не любил её так, как Мию. Я счастлив, что все так изменилось, и мы с тобой снова вместе. Но иногда мне жаль…что мамы больше нет.

— Она есть, Тей. Она в тебе. Во всем. И я не люблю кого-то сильнее или меньше, поверь. Любовь настолько многообразна, что мне трудно выразить это словами. Но так и должно быть. И когда-нибудь ты это поймешь. Твоя мама была мне спасением, лучшим другом. И главное — она подарила мне то, без чего бы не было этого «сейчас». Без чего, все бы погасло. И я бы давно был бы мертв.

— Ты про меня говоришь?

— Да. Так что не сомневайся. Я любил твою маму и люблю тебя. Мы здесь не конкурируем друг с другом. Мы семья, — я протягиваю сыну ладонь, заглядывая в его темные глаза, в которых вижу свое отражение. И они являются самым лучшим отражением меня.

— Ладно, я понял, пап. Я постараюсь не ревновать. Тогда один за всех…

— И все за одного, — я прижимаю его к себе, хлопая по плечу и взлохматив волосы.

Я до сих пор не верю, что Антея рядом. То, что я сказал ему сейчас — это сложно. Я только учусь открыто говорить о своих чувствах. Но я знаю, что на данном этапе это необходимо сыну. У него не должно храниться тайных обид и, между нами, не должно быть недосказанности.

Моя жизнь стала сплошным искуплением.

Я был рожден для чего-то хорошего, но был вынужден прогнуться под жестокие обстоятельства, которые ворвались тогда в наш дом. На нашу ферму.

Гены Ди Карло и воспитание Томаса и Энтони Морте частенько конфликтуют во мне. И это бесконечный внутренний бой с тенью, где нет победы иной, кроме как соединения с истинным с собой.

Возможно, после смерти меня ждет тот ад, о котором я взывал, находясь внутри клана. Но сейчас я нахожусь в раю при жизни, и честно говоря, не знаю, чем его заслужил. Поэтому и воспринимаю это не как «курорт», а как возможность исправиться, стать лучше. Хотя это не так легко, как может показаться.

Помогает всегда одно — благодарность. Просто за то, что все сложилось лучшим образом. Просто за то, что сейчас у нас есть возможность проживать лучший вариант исхода тех событий и жизнь.