Omega

Рука Мирета указывала на деревянные ступеньки напротив барной стойки, которые спиралью вели на второй этаж. Поднимаясь, они увидели бордовые шторы. Пройдя мимо них, Майкл увидел комнату, освещенную тускло- красным светом. В дальнем углу стояло кожаное кресло, маленький деревянный столик закругленной формы, а на нем обыкновенная лампа. В другом углу комнаты были две двери, почти смотрящие друг на друга.

– Нам сюда, – не показывая направления, Марбех подошел к правой двери и открыл ее для Майкла.

Зайдя во внутрь, первое, что бросалось в глаза, – огромная, роскошная люстра. Действительно, высота потолка это позволяла. Темно-красные стены были как будто отголоском комнаты позади. Барная стойка находилась посередине и выглядела намного богаче предыдущей. За барной стойкой стояла девушка в расстегнутой рубашке с коротким рукавом. Она была довольно худой, острижена на лысо, губы ярко красные, почти все тело было покрыто татуировками – какими-то надписями на разных языках. Правый глаз был полностью черным, другой обыкновенный. Прямо на лбу у нее были какие-то знаки темно синего цвета, они как будто светились.

Подойдя ближе, Майкл разглядел этот символ.

За столиком справа сидело четверо людей. Трое в черных костюмах, один в белых одеждах, как будто торговец с рынка. Гостей посадили за столик в другом дальнем углу, возле окна, которое было приоткрыто. Температура воздуха была намного приятней, по сравнению с улицей, градусов 20–22. На фоне всего доносилась восточная музыка с ритмом и оттенком будущего. На стенах также висели картины, но уже на разные темы. На одной было изображение лица обыкновенной девушки, в ее зрачке виднелась надпись, что то на Иврите. Обратив на это внимание, Майкл переспросил, что это значит?

– Простота является ярчайшим украшением души, – ответил Марбех.

– Это выражение явно не относится к той девушке, – сказал Майкл.

Его сопровождающие, переглянувшись, по-доброму улыбнулись.

– На самом деле эта девушка глубоко верующая и проста, но по-своему, – наконец-то заговорил с Майклом третий сопровождающий, Ленох. – Ее зовут Мара. Она росла без семьи, потеряла зрение на один глаз на войне, насколько я знаю, ее пытали и издевались как могли, но при этом она не потеряла своей красоты и женственности.

– Что вы пьете, Майкл?

– Пожалуй, виски, а вы?

– Красное вино. После войны многие наши непьющие люди стали сильно пьющими, но это к нам не относится.

– Мара! – Крикнул Ленох и сказал что-то на иврите. Через какое-то время она вышла из-за барной стойки, неся в руке поднос с бутылкой виски, бутылкой вина, тремя бокалами и ведерком со льдом. Под ее расстегнутой рубашкой была белая майка, заправленная в джинсовые шорты, а обута она была в тапочки с большой необыкновенной подошвой, из которой в прямом смысле слова росла мягкая зеленая короткая трава. Разглядев полностью, Майкл увидел что подошва состояла из двух частей. В нижней находилась вода, это было видно сквозь прозрачный твердый материал, а в верхней –почва. Там же, где стопа касалась обуви, – трава. Затянута она была на ноге двумя большими обыкновенными листьями, впереди и сзади. Майкл не сводил глаз с этой девушки.

– Чему вы больше удивлены, моему внешнему виду или моей обуви? – С милой улыбкой она протянула руку и сказала: – Мара.

Майкл привстал и пожал ей руку.

– Ваши листья на обуви… Как они выдерживают такой вес? Удобно ли вам ходить?

– Вы видите, в каком заведении я работаю, какие люди сюда приходят, – расставляя принесенное, говорила Мара. – Листья искусственные, но выглядят практически как настоящие. Вдоль стебля, который идет по всему листу, и поперек вставлены эластичные мягкие провода, способные выдерживать немалый вес. И конечно удобно, я как будто постоянно хожу по газону, – немного засмеявшись, ответила Мара. – Эту обувь не каждый может себе позволить. Ведь воду в отсеке нужно периодически пополнять. Сзади есть кнопочка, ее нужно нажимать один раз в день, вода просачивается через маленькие отверстия, которые открываются, и это не дает почве быть сухой. Таким образом, травка не сохнет, – с улыбкой пояснила она.

Медленно развернувшись, как будто показательно перед всеми, она пошла обратно и что-то опять громким голосом сказала на иврите.

– Еда будет через пять минут, – пояснил Ленох, откручивая пробку виски и наливая его в бокал, добавил пару кусочков льда.

– А что это светится у нее во лбу? Я так понимаю, те самые микрочипы, которые везде рекламируются? – спросил Майкл.

– Да, ответил Марбех, – скоро они будут у всех нас, и наконец-то наступит настоящий мир.

Густо красный цвет вина начал заполнять бокалы а температура стала более прохладной.

– За Саула! – подняли руки мужчины, – За мир!

И, сделав по глотку, поставили бокалы. Майкл залпом опустошил свой бокал так, что куски льда припали к его губам. Поставив стакан на место, обратной стороной ладони он вытер губы. Спустя одну минуту ему захотелось в туалет, переспросив, где он находится, Ленох подозвал к себе Мару и сказал ей что-то на иврите. Та глянула на Майкла и кивнула головой в сторону выхода:

– Пойдем.