Оливия

Клеа. Мадам Салони глубоко задумалась. Жажда денег, вот что сейчас брало верх над ее разумом. Вскоре в её руках лежал чек, с настолько огромной суммой, что мадам

Салони могла и сама уже нанять себе и прислугу, и кого угодно, при этом обеспечить себе безбедную старость. Лиз, вместе с еще девятью девочками, были посажены в огромную карету. Вы бы видели сколько горя и слез испытывали девочки, прощаясь с подругами, или родными братьями и сестрами. Бедная Лиз, она рыдала и не хотела отдавать из рук маленькую Оливию, но чего она могла сделать? Не один человек, у которого есть душа, не сможет смотреть равнодушно на то, как из рук восьмилетней девочки вырывают ее маленькую сестрёнку. Как малышка громко плачет, и тянет маленькие ручки к старшей сестре, а сестра, дико вопя, пытается хоть на секунду ещё удержать в своих руках малютку. Не один человек, но не в этом сиротском доме. Нянечки стояли с таким каменными лицами, что казалось им все равно и до воплей Лиз, и до плача, громкого и душераздирающего, Оливии. А Клеа и мадам Салони смотрели на это, и молча улыбались. Вскоре Лиз, и ещё девять девочек, были посажены в карету, и двинулись в сторону севера, в небольшой городок Халент.

Карета летела по улицам Саронии, того городка, где был приют. Дома, в своём большинстве маленькие, и немного неуклюжие, пролетали перед глазами девочек. Вот уже показалась и дорога, оставляя позади как сам городок, так и прошлую жизнь сироток. Через шесть часов девочки прибыли в Халент, карета остановилась во дворе огромного, трехэтажного, и очень красивого дома. Девочки вошли внутрь. Боже, словно свет осветил глаза их. Лучи света, врываясь в огромные двустворчатые окна наполняли собой холл, а богатая мебель казалась им такой необычной, как из красивой сказки. «Нет, нет, вы будете жить не здесь. Здесь живу я, и моя собачка

Кларитина. Вы же будете жить в самом низу, там, в подвальном помещении я приготовила всё, для вашего проживания. Пойдемте за мной» – произнесла

Клеа, взяв за руку одну из девочек. Подвал, надо сказать, мало чем отличался от самого дома, разве только вместо роскошных диванов да резных шкафов находились деревянные настилы, да один большой, дубовый стол, и небольшой шкаф, старинной резной работы. Были еще и стулья, правда они были очень простые, в отличие от тех, что видели девочки в холле. «Итак, завтра подъем в шесть утра, завтрак, и вы приступите к вашим обязанностям: уборка дома, уход за цветами, выгул Кларитины, да еще куча всего, а пока располагайтесь» – сказала

Клеа, поправляя свои огромные очки. Были в подвале и свои недостатки. Несмотря на неплохое убранство все же здесь было сыро, в основном в ту пору, когда шел дождь, а про зиму я вообще молчу. Нет, конечно подвал отапливался, но сырость, хоть и не сильно, но давала о себе знать. Так Лиз и прожила у Клеа пять лет. Пять долгих и мучительных, но при этом лучших в ее жизни, лет. Она честно трудилась все эти годы, и полюбила и девочек, как сестер, и саму госпожу Клеа. Правда каждую свободную, а может и несвободную, минуту ее мысли занимала и родная, маленькая сестренка-Оливия.

«Как она там? Бедная моя, ей, наверное, без меня очень тяжело» -думала Лиз, и при этом глубоко вздыхала.

Клеа, при всей своей строгости, если и не любила, то уважала своих юных прислужниц. Да, график у девочек был тяжёлый: подъем в шесть утра, работы, пусть и не такие тяжелые, но изнурительные, которые длились целый день до самого глубокого вечера. И лишь перерывы на завтрак, обед и ужин были для них передышкой. Это не могло ни сказаться и на здоровье девочек. Так, в одно прекрасное утро, когда с крыши текла огромными потоками весенняя капель, девочки заметили, выйдя на работы, что среди них нет Лиз. Они переглянулись, ведь за такое могут наказать, при этом всех, и бегом побежали за ней в свою комнату. Лиз лежала на жестком настиле и глубоко, но тяжело, дышала. Кашель, словно гром среди ясного неба, с хрипами вырывался из её груди. Девочки подошли к Лиз. «Бог мой, да ты вся горячая» -воскликнула Анна, одна из юных подруг больной девочки. И правда, пот, словно повторяя весеннюю капель, пробивался по лбу и лицу девочки. «Да, я, по моему, сильно простыла. Простите меня, я не смогу вам сегодня помогать» – захлёбываясь от кашля, сквозь бред, повторяла Лиз. Девочки кинулись из комнаты на верхний этаж, что бы позвать Клеа. Хозяйка сидела в своем кабинете, наслаждаясь очередной порцией бодрящего кофе. Именно в этот момент девочки и ворвались в кабинет Клеа. «Госпожа

Клеа,» -словно соревнуясь между собой на скорость, кричали девочки-«Лиз плохо». Госпожа встала из своего старого, огромного кресла, и подошла к девочкам: «Вы с чего это взяли? «Спокойным голосом спросила она. «Мы сами видели пот, покрывающий ее тело, и слышали жуткий кашель, который, словно страшный зверь, с хрипами вырывался из её груди"ответила Анна. «Пойдемте-ка посмотрим, я уверенна, что ничего серьезного» -улыбнувшись произнесла

Клеа, и вышла вслед за девочками из своего уютного кабинета. Через пару минут и сама