Олимпийское спокойствие. Как его достичь?

Являясь философией «практической этики», кинизм предполагает, что главный способ манифестации этического идеала – повседневная жизнь его представителей. Основатель школы Антисфен полагал, что добродетели можно научить. В этом отношении он стал первым вести образ жизни, наглядно подчеркивающий и выделяющий элементы кинической программы и имеющий для этой цели нарочито-демонстративный характер.

Особую известность в этом плане приобрел ученик Антисфена – Диоген Синопский, прославившийся демонстрацией своих убеждений в деяниях и поступках, нередко взрывавших общественное мнение, преступая многие границы дозволительного и общепринятого. В своих беседах и повседневной жизни Диоген вел себя как маргинальный субъект, эпатирующий аудиторию; но не столько с целью оскорбления или унижения ее, сколько из потребности обратить внимание на заблуждения и ошибки людей. Он предлагал людям ценности, которые полагал более глубокими и важными, чем привычные и согласованные большинством.

Многим памятна история с фонарем, с которым ходил Диоген, вылезая из своей бочки и спрашивая всех встречных, не видал ли кто человека. Мысль о редких, действительно разумных экземплярах, достойных такого высокого звания, он подчеркивал при каждом удобном случае. Однажды, помывшись, Диоген выходил из бани, а навстречу ему шли знакомые, которые только собирались мыться.

– Диоген, – спросили они мимоходом, – как там, полно народу?

– Полно, – согласился Диоген.

Подошедшие в этот же момент другие знакомые, также собравшиеся в баню, задали почти тот же вопрос:

– Привет, Диоген, что, много людей моется?

– Людей – почти никого, – покачал головой Диоген.

Плутарх рассказал о примере редчайшего спокойствия, явленного Диогеном перед лицом, повергавшим в смятение духа народы половины известного в тот момент грекам мира. Великий Александр, описывал он, долго ждал, пока Диоген придет к нему выразить свое почтение, но философ преспокойно отдыхал, несмотря на приглашение. Тогда Александр решил сам его навестить. Он нашел Диогена в Крании (в гимнасии неподалеку от Коринфа), когда тот грелся на солнце. Александр подошел к нему и сказал:

– Я – великий царь Александр.

– А я, – ответил Диоген, – собака Диоген.

– И за что тебя зовут собакой?

– Кто бросит кусок – тому виляю, кто не бросит – облаиваю, кто злой человек – кусаю.

– А меня ты боишься? – спросил Александр.

– А что ты такое, – спросил Диоген, – зло или добро?

– Добро, – сказал тот.

– Кто же боится добра?

Наконец, Александр сказал:

– Проси у меня, чего хочешь.

– Отойди, ты заслоняешь мне солнце, – ответил Диоген и продолжил греться.

На обратном пути, в ответ на шутки своих приятелей, которые потешались над философом, Александр якобы заметил: «Если бы я не был Александром, хотел бы стать Диогеном». По иронии судьбы Александр умер в один день с Диогеном 10 июня 323 года до н. э.

Так как кинизм, по существу, представлял собой благодатную почву для провокационного поведения, иногда не связанного с философской программой, в среде киников оказалось немало субъектов, расположенных к решению проблем личной рутины посредством антиобщественного поведения. Что, как мы хорошо знаем из истории, в том числе новейшей, – не редкость для любого контрсоциального сообщества. Поэтому не удивительна традиция критики и осмеяния киников, которая сложилась уже во времена основания школы, при Антисфене и Диогене. Характерно, что термин «цинизм» появился позднее – благодаря названию школы «кинизм» в устах безжалостных критиков. Поэтому очередное слово из нашего словаря имеет совсем не тот смысл, который в него вкладывали в оригинале.

Образ жизни киников оказал влияние на оформление христианского аскетизма, особенно таких его форм, как юродство и странничество.