Олимп иллюзий

«Сучка, блять… Просто порвать ее целку».

– Беатриче!

«Кроме меня и роз, голая, ты будешь лежать в земле, где корни, где слепые кроты и белые фарфоровые личинки…»

– Беатриче!!

Лайнер вываливался за горизонт в розовое, заря поджигала крылья, фюзеляж плавился, гудела синяя толстая турбина «Ролле Ройс». Док взял журнал и стал рассматривать глянцевое плоское на бедрах – да, просто журнал – бикини за тридцать долларов. Шелестело. Красавица со страницы перевернула страницу и…

На синее, на голубое, на красное и на оранжевое.

– Алло, Роман?

– Да.

– Привет.

– А кто это говорит?

– Это я.

– Кто – я?

– Ну, я, я…

– Плохо слышно, назовите себя.

– Ну, что, ты меня не узнаешь?

– Это ты, Док?

– Нет, это я.

– Кто – я?

– Беатриче.

Роман вздрогнул. Как будто что-то неудобное, складное, нечто необычное и непривычное уже просовывали в слуховой канал.

– Хм, да… Ну вот взяла и решила позвонить.

Роман молчал.

– Зачем?

– Мне просто стало интересно, и не тут-то было. Я, кстати, сначала хотела выйти на фейсбук и отправить тебе сообщение. Да и Док, кстати, не дурак. Почем персики? Ну, так вот, Рома, я позвонила дону Хренаро и сказала, что ты непременно бросишься, что я, типа, тебя знаю. Раз ты так сказал, то обязательно так и сделаешь. Разумеется, как только найдешь дона Хренаро. А у нас коровки забрели в огород, зеленые такие коровки. И мы не знаем, что делать. Роман, что нам делать?

– Ты… ты, что, издеваешься надо мной?

– Да нет же, доченька моя, я тебя очень люблю.

– Какая я тебе, на хер, доченька? Мразь!

– Тихо, тихо. Что ты так разволновался?

– Где ты спряталась, сучка?!

– А что ты так разволновался?

– Я спрашиваю, где ты сидишь?!

– А ты думаешь, я не догадалась, зачем ты это сделал?!

– Это не твое дело.

– Ну, да, у вас с «доктором» старые счеты.

– Заткнись. Я повторяю, не лезь не в свое дело. Это плохо кончится.

– А как это кончится?

– Послушай, Беатриче, если ты хочешь, чтобы у тебя были проблемы…

– Ты угрожаешь? Кому – мне? Ха-ха-ха… Роман, ну тогда я кладу трубку.

– Не вздумай!

– Я говорю тебе, что я кладу трубку. Гудбай.

– Беатриче! Если ты ему скажешь, Пруст, прустианские жиры, запомни. Ты же не знаешь ничего, и все, что нас связывало, Дебюсси, для тебя, типа, лунный свет, да, лунный свет, а речь ведь идет о башне, запомни, Беатриче, о башне. Тут все не так просто, все эти наши разговоры, иллюзии, воображение и воспоминания посредством чего, а все равно не уйти, слышишь меня, Беатриче, не уйти.

– Пока, Роман.

– Нет, подожди, я не хотел этого говорить, но ты все же меня вынуждаешь, запомни, только не подумай, что я прошу тебя. Я ни о чем тебя не прошу, как ты догадываешься. Я просто сообщаю тебе, как некие сообщающиеся сосуды, чтобы, типа, перетекло само, безлично, никаких счетов, я просто хочу, чтобы ты знала, ну, это так, между прочим, я вполне мог бы этого и не говорить тебе, и ты бы сама обо всем узнала от Дока. Но раз уж ты сама этого захотела, раз ты решила мне позвонить…

– Роман, что ты несешь?

– Идиотка!

– Ты думаешь, что ты что-то знаешь?

– Я знаю, да. В отличие от тебя.

– Это тебе только так кажется.

– Что мне так кажется? Не надо делать из меня дурака! Ты думаешь, я не знаю того, что ты знаешь?

– Ты начал раскрывать карты?

– А я тебя ни о чем не просил. Я просто хотел сказать. Знаешь, это ведь просто, как…

– Сообщающиеся сосуды.

– Что?

– Как сообщающиеся сосуды.

– Дон Хренаро, – начал Роман и… оборвал.

Она молчала. В паузе всегда как бы открывается. Как дверь в комнату, или чемодан. Когда уже можно протянуть руку и взять.

– Роман, ты… ты не имеешь права.

– Значит, ты догадалась, что…

– Это ложь!

– Нет, Беатриче, это не ложь. Ты прекрасно знаешь…

– Ты мерзавец!

– Я просто хотел сказать…

– Заткнись, подонок!

– Дай мне договорить. Или ты боишься услышать?

– Что я боюсь услышать?! Ты думаешь, что тебе удастся меня шантажировать?!

– Я не собираюсь тебя шантажировать, Беатриче. Речь идет о…

– Заткнись, скотина!

– Похоже, здесь никто ничего не хочет.

Она молчала. Роман услышал вдруг приглушенные рыдания.

– Вот видишь, как тебе больно, и исходя из этого…

– Я ненавижу тебя!

– Это действительно сильно сказано. Но ведь не я же начинал этот разговор, Беатриче, не я же тебе позвонил.

– Ты подлец! Ты просто ублюдок!

– Я повторяю, Беатриче, девочка моя, не я же начинал этот разговор! Я просто прошу тебя, детка…

– Сука!

– … ничего не…

– Мразь!

– … сообщать…

– Гад!

– … дону Хренаро!

Глава 10 На погребальных кострах

Раздвинув ноги и раскинув крылья, вычистив колеса на ботинках и поправив алый воротничок зари, он сел и быстро неподвижно побежал, взбалтывая кефир в левой руке, вдоль посадочной полосы, по посадочной полосе. В фюзеляже, обитом изнутри фиолетовыми рододендронами, шумно затрещали аплодисменты. Расправив крылья на ляжках, как салфетки, авиалайнер подрулил к зданию авиавокзала – яркого, белого, блестящего, одновременно матового и никелированного, где на самом верху огромными черными буквами было написано:

ШАНХАЙ.