Олимп

Замерцав, появились голографические виртуальные средства управления, и он резко дёрнул за главный регулятор, успев развернуть машину за считанные мгновения и полсотни футов до посадки в гущу войниксов. Парочка тварей прянула вслед за соньером (один из них не допрыгнул каких-то десять футов), и они молча полетели на скалы с высоты семидесятиэтажного дома. Прочие существа проводили диск безглазыми инфракрасными взорами, а снизу целыми дюжинами устремились по ржавым башням новые «тараканы», скрежеща отточенными лезвиями на руках.

– Мы не сумеем сесть, – проговорил пилот. И мост, и склоны уступов, и даже окружающие горы кишмя кишели войниксами.

– А вот на пузырях чисто, – заметил Петир.

Молодой человек привстал на колени, целясь из лука. Защитное поле снова пропало, и друзья вдыхали холодный промозглый воздух, насыщенный запахом ливня и гниющей зелени.

– На пузыри нам не приземлиться, – откликнулся Харман, кружа в сотне футов над несущими тросами. – И внутрь не попасть. Поворачиваем назад.

Тут он вырулил соньер в обратную сторону и начал набирать высоту.

– Погодите! – воскликнула Ханна. – Стойте!

Девяностодевятилетний искатель приключений выровнял высоту полёта и принялся выписывать плавные круги. На западе, меж низких туч и высоких пиков, блистали молнии.

– Десять месяцев назад, когда мы здесь появились, вы с Адой и Одиссеем пошли охотиться на кошмар-птиц, я исследовала это место, – сказала молодая женщина. – Один пузырь… на южной башне… там находились другие соньеры, что-то вроде… Даже не знаю. Было такое слово в книге в сером переплёте. «Гараж», кажется?

– Другие соньеры! – вскрикнул Петир.

Да и Харман едва удержался от вопля. Новые летающие машины могли бы решить судьбу всех обитателей Ардис-холла. Странно, что древний грек ни разу не упомянул об этом после того, как несколькими месяцами ранее наведывался сюда в одиночку за винтовками.

– Нет, не соньеры… Не совсем… – торопливо прибавила Ханна. – Отдельные части. Корпусы. Запасные детали.

Харман разочарованно потряс головой; вспыхнувшие было надежды рассеялись.

– Тогда при чём здесь… – начал он.

– Если не ошибаюсь, мы могли бы там сесть, – вставила воздыхательница Одиссея.

Пилот как раз обогнул южную башню, стараясь держаться на расстоянии. На ржавых постройках темнело более сотни войниксов; а вот на гроздьях зелёных шаров и стеблях, обвивших башню подобно винограду, тварей не было.

– Здесь же нет входа! – проорал девяностодевятилетний. – Да и пузырей тут столько… Разве ты найдёшь тот самый, глядя отсюда?

Он отлично помнил с прошлого раза, что углестекло только изнутри выглядело совершенно прозрачным, а снаружи казалось мутным и не просвечивало.

Блеснула молния. Полил дождь, и над путешественниками вновь замерцало силовое поле. Войниксы, успевшие забраться на вершины башен, и те, что сотнями повисли на отвесных стенах, неотрывно следили за кружащим соньером, вращая безглазыми головами.

– Найду, – заспорила Ханна. Теперь девушка тоже стояла на коленях, держа Никого за руку. – У меня отличная зрительная память… Сейчас припомню каждый свой шаг, осмотрюсь повнимательней и отыщу нужный пузырь.

Она окинула взором окрестности, затем на минуту прикрыла веки.

– Вон там. – Палец уверенно ткнул в ничем не примечательный зелёный шар, который выдавался от южной башни примерно на шестьдесят футов, – один из сотен себе подобных.

Харман решил опуститься ниже.

– Ни одного отверстия, – протянул он, подвесив соньер в семидесяти футах над пузырём.

– Подумай сам, – возразила молодая женщина, – машины ведь как-то влетали в этот, как его… гараж. Дно там было плоское и сделанное из другого материала, чем в остальных шарах.

– Да, но соньеры могли вносить туда по частям, – заметил Петир.

Ханна покачала головой, и Харман уже в который раз подивился несносному упрямству этой в общем-то милой дамочки.

– Давайте посмотрим поближе, – заявила она.

– А войниксы… – заикнулся пилот.

– На пузырях их нет, – вмешалась Ханна. – А с башни до нас не допрыгнуть.

– Доберутся по углестеклу, – вставил Петир.

– Это навряд ли, – заупрямилась девушка. – По-моему, что-то их туда не пускает.

– Чепуха какая-то… – возмутился молодой человек.

– Погоди-ка, – прервал его Харман. – Может, и не чепуха.

Тут он поведал друзьям о вездеходе, на котором они с Даэманом и Сейви ехали десятью месяцами ранее по дну Средиземного Бассейна.

– Верхняя часть машины напоминала это стекло, – рассказывал он. – Снаружи ничего не разглядеть, а изнутри прозрачно. Но главное, к нему ничего не прилипало – ни дождевые капли, ни даже войниксы, которые охотились на нас в Иерусалиме. Старуха говорила о каком-то особом покрытии, уничтожающем трение. Правда, не помню, как назывался тот материал.

– Давайте посмотрим поближе, – повторила Ханна.

С расстояния в два десятка футов муж Ады и сам увидел вход. Тот был еле заметен, и если бы не странствия на орбитальном острове Просперо и знакомство с полупроницаемой мембраной лазарета… Едва различимый квадратик казался лишь немногим светлее прочей поверхности вытянутого пузыря.