Олимп

«Я уверен, это был Калибан. Вот кто поубивал их всех. Невероятно, но это правда. Чудовище истребило целый город – и только ради того, чтобы добраться до моей матери, водрузить ее череп на пирамиду из мертвых голов, оставив несколько рыжих прядей, чтобы я не сомневался в ее гибели. Калибан, ты сучий дерьмоед, гнидосос подколодный, урод, пальцем деланный, в горло йодом мазанный, разорви твою душу якорь, сто ежей тебе в…»

У Даэмана перехватило дыхание. В горле словно застрял неподатливый ком. Рот сам по себе раскрылся, как если бы мужчину снова затошнило, но несколько мгновений воздух не проходил ни туда, ни сюда.

«Мертва. Навеки. Мертва».

Сын Марины поднялся, вошел в нагретую воду, нырнул, шумно вынырнул и, мощно работая руками, поплыл навстречу рифу, где бушевали волны и разбивались в белую пену, откуда однажды явилась доисторическая тварь, сожравшая акулу. Он все сильнее и сильнее бил по воде, чувствуя, как соль обжигает глаза и щеки…

По крайней мере от этого вернулось дыхание. Мужчина одолел сотню ярдов – и вот лагуна распахнулась в открытое море, холодные потоки увлекали за собой, тяжеловесные волны с потрясающим грохотом разбивались за рифами, и Даэман чуть не поддался зову отлива, манящему прочь, дальше и дальше: ведь это не Атлантика, впереди никакой Бреши, тело может плыть сколько угодно, многие дни… но повернул и направился к берегу.

Выходя из воды, кузен Ады по-прежнему не волновался из-за своей наготы, но уже беспокоился за свою безопасность. Поднял просоленную левую руку, активировал функцию дальней сети. «Где это я?» Остров в южной части Тихого океана… Даэман едва не расхохотался. Девять месяцев назад, до встречи с Харманом, он и не подозревал, что Земля круглая, не догадывался о числе океанов и континентов, тем более не представлял себе, как они называются. Теперь ему все это известно – а проку-то, шут возьми? Ровным счетом никакого, если подумать.

Ну и ладно, зато дальняя сеть не показала в округе ни единого «старомодного» человека или войникса. Даэман прошел по пляжу, отыскал свои вещи, опустился на куртку, расстелив ее наподобие одеяла, и вытянул загорелые ноги, покрытые песком.

В ту же секунду ветер подхватил пелену и понес к воде. Не успев подумать, мужчина поймал на лету затейливо расшитую ткань, промокнул ею волосы, смял в руке и, упав на спину, вперился взглядом в чистое, как слеза, лазурное небо.

«Она мертва. Я держал ее череп».

Откуда ему знать, что это был тот самый череп из сотни? Несколько прядей рыжих волос, оставленных ради грязного намека, еще ничего не доказывают. Однако Даэман не сомневался. А может, не стоило разлучать ее с остальными? Нет, только не с Гоманом, чье дурацкое упрямство в конце концов убило Марину. Нет уж, только не с ним. В уме возникла четкая картинка: маленькая белая точка исчезает на фоне багровой кипящей лавы Парижского Кратера.

Кузен Ады поморщился и прикрыл веки. Но даже сквозь них проникала осязаемая боль, пронзая глаза хирургическими ланцетами при всяком воспоминании об этой ночи.

Даэману полагалось вернуться к товарищам и рассказать об увиденном: о том, что Калибан уже наверняка вторгся на Землю, о странной дыре в ночном небосводе, о страшилище, явившемся прямо оттуда.

Но тут в голове зазвучали вопросы, которые примутся задавать Никто, Харман, Ада или другие. «Почему ты уверен, что это был Калибан?»

Уверен, и все. Молодой мужчина просто знал. Между ним и чудовищем возникла некая связь – в ту самую минуту, когда противники кувыркались в почти лишенном притяжения пространстве разрушенного собора на орбитальном острове Просперо. С ночи Падения сын Марины был убежден: Калибан остался в живых, он каким-то немыслимым образом ускользнул на свободу и вырвался на Землю.

«Откуда тебе известно?»

Известно, и точка.

«Тогда объясни, как одному-единственному созданию ростом поменьше войникса удалось поубивать сотню обитателей Парижского Кратера, большую часть из которых составляли мужчины?»

Во-первых, он бы мог призвать на помощь клонов из Средиземного Бассейна – мелких калибано, которых Просперо создал несколько веков назад специально для защиты от войниксов Сетебоса, – но Даэман полагал, что этого не потребовалось. Бывший коллекционер бабочек чувствовал сердцем: людоед расправился в одиночку и с его матерью, и с прочими. «Чтобы послать мне весточку».

«Ладно. Если Калибан хотел тебя припугнуть, почему не явился в Ардис и не прикончил всех нас, оставив тебя на сладкое?»

Хороший вопрос. Мужчина догадывался почему. Он видел, как мерзкая тварь забавлялась с безглазыми ящерками, которых ловила в сточных прудах под землей орбитального города, – дразнила их, мучила, прежде чем заглотить целиком. А еще Калибан потешался над пленниками: над Сейви, Харманом и Даэманом, изводил их насмешками – прежде чем быстрее молнии кинуться на старуху, перегрызть ей горло и утащить мертвое тело под воду, чтобы там полакомиться.

«Я для него – игрушка. Да и все мы».

«Что именно пересекло на твоих глазах дыру над Парижским Кратером?»