Олимп

– Роквеки загрузили всю технику, – известил Орфу. – Минут через пять они отчаливают. Кстати, тебе нужно знать еще кое-что. «Королева Мэб» улетает раньше намеченного срока.

– Насколько раньше? – с упавшим полуорганическим сердцем осведомился Манмут. – Мы обещали Хокенберри двое суток на размышления и переговоры с Одиссеем.

– Что ж, теперь у него меньше часа, – отрезал иониец. – Минут за сорок мы успеем накачать всех роквеков препаратами, распихать их по полкам и убрать оружие в хранилища. К тому времени вы оба должны либо вернуться, либо остаться.

– А как же «Смуглая леди»? – Маленький европеец покаянно подумал, что даже не испытал многие из рабочих систем своей подлодки.

– Ее уже грузят в отсек, – сообщил Орфу. – Я чувствую, как сотрясается корабль. Закончишь свои проверки по дороге. Не тяни там, дружище.

Линия затрещала, потом зашипела и умолкла.

Из-за спин воинов, построившихся на тонкой передовой линии, Хокенберри наконец разглядел, насколько громадны скакуны амазонок. Словно першероны.[17] Кроме того, Вергилий, царство ему небесное, оказался прав: каждая из отважных наездниц оставляла левую грудь нагой. Что ж, это здорово… отвлекало.

Ахиллес неторопливо выступил вперед на три шага и встал в такой близости от коня блондинки-царицы, что мог бы погладить его по морде. Однако не сделал этого.

– Чего ты желаешь, о женщина? – вопросил мускулистый великан необычно мягким и тихим голосом.

– Я Пентесилея, дочь бога войны Ареса и повелительницы амазонок Отреры, – изрекла красавица, глядя на него с высоты. – И я желаю твоей гибели, сын Пелея.

Быстроногий запрокинул голову и рассмеялся – настолько легко и беззаботно, что Хокенберри внутренне содрогнулся.

– Ответствуй мне, женщина, – по-прежнему спокойно спросил он, – как ты осмелилась бросить вызов самым доблестным героям своей эпохи, тем, кто не дрогнув взял в осаду Олимп? Многие из нас происходят от крови великого Зевса Кронида. Ты в самом деле решила сражаться с нами, о женщина?

– Другие могут бежать и спасать свои шкуры, если хотят, – в тон ему, но гораздо громче провозгласила Пентесилея. – Я не намерена биться с Аяксом Теламонидом, ни с сыном Тидея, ни с отпрыском Девкалиона, ни с Лаэртидом, ни с любым из собравшихся. Только с тобой.

Перечисленные мужи – Большой Аякс, Диомед, Идоменей и Одиссей – недоуменно округлили глаза, посмотрели на предводителя и разом расхохотались. Между тем с тыла приближались пять или шесть десятков ахейцев во главе с Мепом Эхуу.

Хокенберри не заметил, как быстро повернулась красно-черная голова моравека; он и не ведал, что центурион-лидер по личному лучу сообщает Манмуту о скором крахе Брано-Дыры.

– Ничтожный, ты оскорбил богов, бессмысленно напав на их жилище! – воскликнула царица, возвышая голос так, чтобы даже мужчины в сотнях ярдов ясно ее слышали. – Ты причинил зло троянцам, осадив их родной город. Но нынче пробил твой смертный час, о женоубийца Ахилл. Готовься сражаться.

– Боже, – произнес по-английски европеец.

– Господи Иисусе, – прошептал схолиаст.

Чертова дюжина амазонок, завизжав на своем наречии, пришпорили боевых коней. Исполинские скакуны устремились в атаку. Воздух наполнили копья, стрелы и грохот бронзовых наконечников о латы и расторопно воздетые щиты.

20