Олимп

– Да, он, – подтвердила женщина. – Бессмертных покровителей аргивян так прогневала погибель чемпионов-любимчиков, что одни лишь Афина с Герой поразили огнистыми молниями тысячи доблестных сынов Илиона. Колебатель земли Посейдон возвысил свирепый голос, потряс долину и сокрушил два десятка крепкоустроенных зданий Трои. Лучники падали со стен, точно сухие листья. Даже Приама сбросило с трона, вернее, с носилок.

Все, чего мы достигли за день, в одну минуту было утрачено. Гектор хотя и с боем, но отступил, унося Деифоба, которого ранили в ногу; троянцы пробились обратно к Лесному Утесу, а оттуда – к Скейским воротам.

Мы, женщины, чуть не скатились тогда со стены, чтобы помочь задвинуть огромный тугой запор на расщепленных створках: настолько жестокая завязалась битва. Наравне с отступающими героями в город целыми дюжинами вторглись дышащие злобой аргивяне. И вновь содрогнулась земля от зычного голоса Посейдона, и люди попадали на колени. Афина и Аполлон сражались под небесами, носясь на пылающих колесницах, причем светлоокая дщерь Громовержца уже готовилась одержать победу, а златотронная Гера поливала наши стены дождем силовых разрядов.

И вот на востоке явился Зевс. В очах кратковечных он выглядел ужасней и выше, чем когда-либо…

– Ужаснее, чем тогда, в облаке атомного гриба? – поинтересовался Хокенберри.

Елена усмехнулась.

– Гораздо ужаснее, мой дорогой Хок-эн-беа-уиии. Повелитель Молний смотрелся настоящим колоссом. Ноги его вздымались над заснеженным пиком Иды, что на востоке, широкая грудь разрезала пелену легких туч, а страшное чело вознеслось выше, чем в летний денек маковки самых огромных кучевых облаков, поставленных друг на друга.

– Ничего себе, – выдохнул ученый, напрягая все свое воображение.

Как-то раз он поцапался с Громовержцем – ну, может, и не совсем поцапался, а попросту улизнул от него, когда в самом начале богоборческой войны на Олимпе случилось землетрясение: падая, проскользнул между стопами Повелителя Громов и подхватил оброненный квит-медальон, чтобы телепортироваться куда подальше. Отец Всех Бессмертных не превышал тогда обычных пятнадцати футов, но и этого более чем хватало, чтобы внушить смертному трепет. Теперь схолиаст попытался представить себе десятимильного колосса. И наконец махнул рукой:

– Ладно, продолжай.

– Так вот при виде столь грозного великана все ратники застыли будто каменные – подняв мечи, замахнувшись копьями, вскинув щиты. Даже божественные колесницы замерли в небе, только представь: Афина и Аполлон остолбенели, как и тысячи кратковечных далеко под их ногами… А Зевс прогрохотал… Прости, Хок-эн-беа-уиии, я вряд ли смогу изобразить его голос: это звучало как если бы все небесные грозы, землетрясения и вулканы грянули разом… Короче говоря, он воскликнул: «ДЕРЗКАЯ ГЕРА! СНОВА ТЫ СТРОИШЬ ЗЛОТВОРНЫЕ КОЗНИ! Я И ТЕПЕРЬ ПОЧИВАЛ БЫ, НЕ ПОЯВИСЬ ТВОЙ УВЕЧНЫЙ СЫНОК И ЖАЛКИЙ СМЕРТНЫЙ, ЧТОБЫ РАЗРУШИТЬ ОБМАННЫЙ СОН! КАК ПОСМЕЛА ТЫ ОБОЛЬСТИТЬ МЕНЯ ПЫЛКИМИ ОБЪЯТИЯМИ, ОСЛЕПИТЬ УМ ЖЕЛАНИЕМ, ЛИШЬ БЫ НАСТОЯТЬ НА СВОеМ И НАКОНЕЦ-ТО РАЗРУШИТЬ СВЯЩЕННУЮ ТРОЮ ВОПРЕКИ ПОВЕЛЕНИЮ СВОЕГО ВЛАДЫКИ?!»

– Увечный сынок и смертный? – эхом повторил Хокенберри.

Первый – это наверняка покровитель огня Гефест. А кто же составил ему компанию?

– Да, так он и прорычал, – кивнула Елена, потирая бледную шею. Похоже, подражание раскатистому басу Громовержца утомило ее голосовые связки.

– Ну а потом? – потребовал схолиаст.

– А потом, не успел кто-либо из олимпийцев пошевелить и пальцем, не успела Гера промолвить хоть слово в свое оправдание, как Тучегонитель поразил непокорную метким ударом сверкающей молнии. Думаю, он ее прикончил, хотя небожители и вечны.

– Просто они умеют восстанавливаться после смерти, – пробормотал мужчина, вспомнив о вместительных баках и синих клубках из червей в просторном белом здании на Олимпе, где обитал гигантский насекомовидный Целитель.

– Тоже мне откровение! – раздраженно фыркнула красавица. – Не перед нашими ли глазами за минувшие десять месяцев шлемоблещущий Гектор полудюжину раз убивал Ареса? А через несколько дней опять выходил с ним на бой? Поверь, тут иной случай.

– Как это?

– Молния Зевса и впрямь уничтожила Геру. Обломки небесной колесницы разлетелись на мили вокруг, крыши домов в Илионе забрызгало кипящим золотом и сталью, а что до самой богини, обугленные кусочки ее нежно-розовой плоти разбросало по всей дороге от океана до Приамова дворца. Ни у кого из нас недостало храбрости прикоснуться к этим мясным ошметкам, и те много дней дымились и шипели, как на углях.

– Иисусе, – прошептал Хокенберри.

– После этого грозный Кронид поразил Посейдона: разверз лоно земли под быстрыми стопами удирающего морского божества, и бедолага полетел прямо в зияющую бездну. Эхо его ужасных воплей часами отдавалось в наших ушах, доколе все кратковечные – равно ахейцы и жители Трои – не зарыдали от нестерпимого рева.

– И что, Эгиох ничего больше не сказал?