Олигарх

Эту потрясающую новость сообщила мне испуганная сестрица. Она с ужасом думала как её любимый супруг будет командовать дивизией. Мало того, что он до этого командовал только армейским драгунским полком, кем приходилось командовать в Севастополе было совершенно не понятно, так дивизия еще и гвардейская. Она серьезно опасалась демонстрации спеси родовитых гвардейцев.

Вот уж чего-чего, а этого я совершенно не опасался. Если Государь простого, хоть и очень заслуженного, драгунского полковника производит в генералы и назначает командиром гвардейской дивизии, то понятное дело это не просто так. И что бы в данной ситуации надувать дворянской спесью щеки, надо быть полным идиотом. Да и при всей скромности моего зятя за версту было видно, что денег у него куры не клюют.

В полку, которым он командовал до войны, текли молочные реки и были кисельные берега. Сестрице на откуп было отдано всё полковое хозяйство и денег на него она не жалела. Иногда Маша даже оплачивала карточные долги господ-офицеров. Правда этому всегда предшествовал «душевный» разговор её супруга с незадачливым картежником, иногда с небольшим мордобоем, общаясь с господами офицерами, по некоторым поводам зять свои пудовые кулаки пускал в ход без раздумий. А вот на нижних чинов даже голос не повышал.

Однажды в моем присутствии он надавал подзатыльников одному нерадивому офицеру. И тот неожиданно предъявил господину полковнику претензию, что нижних чинов он чуть ли не на руках носит, а господам офицерам по мордасям достается. Сергей Ильич рассмеялся и очень добродушно ответил:

— Нижние чины у нас, батенька, бесправны и безсловесны. А вы, ежели видите оскорбление своей дворянской или офицерской чести, можете мне в любой момент своих секундантов прислать.

Дураков было нема. Однажды один нашелся, но через час он прибежал к полковнику со своими извинениями, успев получить перед этим два десятка вызовов на дуэли от офицеров полка.

Похода на юг я не опасался, будучи твердо уверен что за две недели обязательно последует мирное предложение. А новое назначение Сергея Ильича свидетельствовало только об одном: мой план, в той или иной форме, Государем Императором принят.

Три дня я просто отсыпался за многомесячный недосып. После кончины императора Николая Первого не было наверное ни одной ночи когда удалось непрерывно спокойно поспать часов восемь подряд. Постоянно находились какие-нибудь неотложные дела, а ожидание нужных известий лишало сна напрочь. И сейчас, когда наконец-то что-то сложилось, наступила закономерная разрядка.

Через трое суток почти непрерывного сна в моей голове переключился какой-то тумблер и ранним утром 11-ого января я встал с постели в замечательнейшем настроении, свеженький как весенний огурец, полный сил и желаний.

После утреннего кофе я приказал заложить экипаж и мы с женой проехались по предрассветному Петербургу. Питер я любил, причем не только в прекрасные летние дни. В прежней и нынешней жизни в промозглую ветряную погоду моему организму очень комфортно когда постоянно моросит и с Финского залива дует пронизывающий ветер. А когда зимой выпадали редкие денёчки и в город приходила настоящая зима, одевая его в белоснежные наряды, я вообще ощущал себя почти на седьмом небе.

Вот и сегодня был именно такой день, ветер с залива стих, был легкий минус и за ночь все вокруг укуталось снегом. Неожиданно для себя я сильно продрог и был рад оказаться в своем хорошо протопленном рабочем кабинете.

В моем кабинете было несколько рабочих столов, они были как бы «тематические». Различных бумаг скопилось изрядно, Софья Андреевна аккуратно раскладывала их по различным столам и бдительно следила за порядком в кабинете, пыли на бумагах скапливалось изрядно и доверенные люди регулярно убирали её.

Первое, чем я решил заняться, это были транспорт и связь.

Еще до войны, через Ротшильдов, я принял деятельное участие в строительстве первых телеграфных линий Европы, испытывая по этому поводу сильнейшие угрызения совести. Получалось что мои миллионы работают не на благо России, а во вред. Европа начала быстро покрываться сетью телеграфных линий, а у нас все поначалу было как всегда.

Я потратил бешеные деньги на подготовку и стажировки русских инженеров и рабочих в Европе и Америке. Это было категорическое условие моего участия в финансировании любых проектов. Мои партнеры ничего против не имели, они даже с этого получали неплохой гешефт. Не просто так господина-товарищи Томас Джозеф Даннинг, а за ним и Карл Маркс, сказали о влиянии процента прибыли на мировоззрение капиталистов.

Через какое-то время мои миллионы все-таки сработали, удалось начать строительство телеграфных линий в Европейской России и к концу 1854-ого года были построены приличные линии, связавшие Питер и центр России с Финляндией, Прибалтикой, Польшей, Молдавией, Крымом, Кавказом и Уралом. Заканчивалась линия до Архангельска и наконец-то потянулась линия в Сибирь. Там правда уже были её куски по несколько сот километров. Но это все еще надо было соединить в единое целое.