Олигарх

Ничего, устроится! До следующего июня дотянет, а там уже назад, в прошлое. В свой мир. Найдет здесь Зину, если она еще жива, узнает, как ее состояние, найдет жену Карпова, посмотрит что с ней сталось, вот функция Насти в этом мире в общем-то и завершилась. Фактически она ведь была сопровождающей и телохранительницей Зинаиды, умирающей в последней стадии рака. И ее сына, сына Карпова. А больше в этом мире ее ничего не держит.

Запрос в милицию из психбольницы уже сделали — и он ничего не дал. Не нашли Настю. Так что выпишут новый паспорт, и пойдет она по миру, «солнцем палимая, чистая, аки горлица».

ФСБ — как сейчас называется КГБ, само собой — на запрос ментов не ответит. Во-первых менты и не будут делать никакого запроса в ФСБ — с какой стати? Кто она такая, чтобы ради нее лезли к «соседям» с запросами?

Во-вторых, информация о Насте засекречена, как и о любом штатном сотруднике КГБ, и никто никакой информации ментам не даст. Тем более что Настя проходила по ведомству внешней разведки, как самая что ни на есть настоящая разведчица-нелегалка. А это еще более засекреченная информация.

Кстати сказать, где-то ведь есть «настоящая» Настя Соломина, которой сейчас около восьмидесяти лет. Может даже еще и жива. Интересно было бы с ней встретиться…поговорить — как у той сложилась жизнь. Как оно…без Карпова? Хмм… да, вот было бы интересно встретить своего двойника.

— Отвали, сука! — Хлесткий удар, Настя повернула голову и заметила, как черненькая девчонка валится от могучего удара, нанесенного уголовной бабищей. Та довольно лыбится, а потом с размаху бьет черненькую в бок. Черненькая отлетает, как футбольный мяч, стонет, но подхватывает с земли ком земли и швыряет в бабищу. Попадает в глаз, бабища взревывает, хватается за глазницу, прочищая веки, и бросившись к сопернице, начинает ее избивать — зверски, пиная как футболист несчастный мяч, норовя попасть в голову и в живот.

Настя одним легким движением поднимается на ноги, в несколько широких шагов подходит к месту действия и схватив бабищу за руку отшвыривает ее прочь от жертвы.

— Отвали! Охренела, что ли?! Крыша едет?! Так таблеточки попей, ненормальная!

И тут же себя ругает — нельзя в психушке говорить пациентке, что она ненормальная. Это одно из самых страшных оскорблений. Тут все — по ошибке, всех засунули сюда «менты поганые», «урод-судья», «врачи-вредители» и «мрази-родня». А они совершенно здоровы и все понимают лучше, чем эти мерзкие придурки!

— Вставай! — Настя протягивает руку девчонке — не сильно она тебя? Как нарочно — вокруг ни одного санитара! То бродят толпами, то ни одного!

— Специально — сквозь зубы шипит девчонка — Проучить решили. Один гад все клинья подбивал, мол, зайду к тебе после отбоя, а я его нахрен послала. Вот и решил эту мразь Любку подослать. Осторожно!

Предупреждение запоздало, но Настя успела повернуться, и удар ногой пришелся ей не в спину, а в сильное, мускулистое бедро. Но все равно было больно, и Настя едва не упала. Пиналась эта гадина очень даже умело, как мужик пиналась!

И тут же Насте прилетел кулак, от которого она успела увернуться, поднырнув под чисто боксерский удар.

Выдохнув, Настя перехватила руку Любки левой рукой, правой цапнула ее между ног, легко, будто та ничего не весила — подняла на вытянутые руки и чуть разогнавшись, будто копьеметательница запустила Любку в старинный пруд, вокруг которого собственно и гуляли пациенты. Пруд был очень старым, еще дореволюционным, от него пахло тиной и в нем прыгали мириады рачков-дафний, которыми аквариумисты кормят рыбок. Любка вошла в воду с грохотом и брызгами, как выброшенная из торпедного аппарата катера торпеда, и сразу же скрылась под водой.

Настя поморщилась — не дай бог утонет! Тогда ей просто будет нагоняй и изолятор, а со смертью этой гадины все осложнится. Точно продержат в больнице полгода, а то и больше — чтобы убедиться, что Настя больше не представляет опасности для окружающих. И еще — будут пичкать всевозможными мерзкими препаратами, от которых человек медленно, но верно превращается в овощ.

Но все обошлось — дерьмо не тонет. Любка вынырнула и с шумом, как самый настоящий гиппопотам выбралась на берег. Настя уже приготовилась снова дать отпор, но Любка пошла в больницу, оставляя за собой мокрую дорожку болотной воды.

— Щас нажалуется и тебя засадят в изолятор — сплюнула кровью девчонка, и тут же без перехода сказала — Мне зовут Лена. А тебя?

— Я Настя — подумав секунду, ответила Соломина. Нужно было социализироваться, а как это лучше сделать, кроме как чаще общаясь с хроноаборигенами?

— Вон, уже бегут, мрази! — снова сплюнула Лена, глядя на приближающихся к ним двух санитаров, и торопливо добавила — Увидимся. Подружимся. И это…спасибо!

* * *