Олешек

Не успел Олешек оглянуться, как чьи-то ласковые быстрые руки втянули его в дверь, подхватили под мышки, поставили на табуретку и мигом натянули на него, поверх тёплой курточки, длинный белый халат.

Олешек стоял высоко посреди кухни и испуганно хлопал глазами.

— Ну, хозяин, теперь можешь пробу снимать!

Тут Олешек огляделся и сразу узнал всех своих знакомых поварих и судомоек. Они весело смеялись, и кто-то уже сунул ему в руку большой кусок сладкого пирога с вареньем.

Вдруг в кухню вошла Анна Григорьевна, главный повар. Она увидала Олешка и всплеснула руками.

— Батюшки! — закричала она. — Да разве можно! Да нас с вами доктор заругает! — А весёлые, добрые её глаза улыбались, разглядывая Олешка.

— Я очки принёс! — громко сказал Олешек и вынул из кармана очки.

Анна Григорьевна обрадовалась, подбежала к Олешку, обхватила его своими мягкими руками и звонко поцеловала в обе щеки.

— Ах ты, помощник! Да тебя премировать надо. Выбирай скорей, какую тебе премию!

— А с мороженого сегодня не надо пробу снимать? — спросил Олешек.

— Обязательно надо! — Анна Григорьевна взяла ложку на длинной ручке, зачерпнула по очереди из трёх глубоких банок и положила на блюдце три шарика мороженого — один розовый и два кремовых.

— Ну-ка, отпробуй, хозяин, да скажи: можно ли наших отдыхающих людей угощать?

— Можно, — ответил Олешек.

Он сидел посреди кухни на табуретке и уплетал свою сладкую пробу за обе щеки и слушал весёлый кухонный шум. Вокруг него всё скворчало, шипело, булькало, судомойки звенели посудой, а подавальщицы в белых кружевных коронах, как принцессы из сказки, заглядывали из столовой в кухню через раздаточное окно и кричали на разные голоса:

— Пять щей! Пять борщей! Один судачок! — и особенно заливисто выкликали, как будто песню пели: — Моро-о-женое! — и подмигивали Олешку.

Анна Григорьевна попробовала из большой кастрюли суп.

— Перловый недосолен! — громко сказала она. Зачерпнула большой ложкой-поварёшкой соль и протянула Олешку: — А ну, сынок, посоли. Может, из тебя повар выйдет.

Олешек слизнул с тарелки последний кусочек мороженого, влез ногами на табуретку и кончиками пальцев осторожно взял из ложки щепотку соли.

— Нет, — засмеялась Анна Григорьевна, — я варю суп на сто ртов — значит, и щепотка будет во сто раз больше. Сыпь разом всю!

Олешек взял поварёшку, всыпал соль в суп и громко сказал «ой», потому что боялся пересолить.

— Спасибо, милый, теперь суп хорош, — сказала Анна Григорьевна. — До свидания, помощничек. — Она ласково кивнула Олешку и стала переворачивать на большом железном противне румяные котлеты.

— До свидания, — ответил Олешек.

Он снял белый халат и пошёл к двери. Но вдруг ему очень захотелось, чтобы его знакомый лётчик сегодня ел не борщ и не щи, а обязательно перловый суп. И, пока Анна Григорьевна смотрела на котлеты, Олешек шмыгнул от двери вбок, к раздаточному окну, встал на цыпочки и заглянул в столовую.

Там было много народу. Все сидели и ели. На белых скатертях стояли цветы, подавальщицы бегали с подносами, полными тарелок. Звенели ножи и вилки.

У окна за дальним столом Олешек увидал седую голову лётчика. Он ел, склонившись над тарелкой, и о чём-то разговаривал с соседом.

Олешек стал подавать ему разные знаки, махал рукой и подпрыгивал. Но окошко было высоким, на нём стояла посуда, и трудно было издалека, из столовой, разглядеть Олешкину подпрыгивающую макушку, лоб и два глаза, чуть видные из-за горы тарелок.

Тогда Олешек подпрыгнул повыше, уцепился руками за окно и повис.

— Я солил перловый суп! — крикнул он что было сил и свалился на белый кухонный пол.

Там, за раздаточным окном, в столовой, стало вдруг тихо-тихо. А в кухне поднялся шум. Все побежали к Олешку: Анна Григорьевна, и молодые поварихи, и судомойки. И вдруг, откуда ни возьмись, — доктор Иван Иванович.

— Я принёс очки, я принёс очки! — пискнул ему Олешек.

Но доктор не обратил на эти слова никакого внимания. Он помог Олешку встать и стал ощупывать его руки и ноги.

— Мне ничуть не больно, — мужественно сказал Олешек.

— Зато сейчас будет больно, — ответил доктор и звонко подшлёпнул Олешка по мягкому месту, тому самому, на которое он только что упал. — Ты как сюда попал? — сказал доктор сердито.

— Это я его позвала, вы уж на него не сердитесь, — проговорила поспешно Анна Григорьевна. — Он меня выручил, очки принёс…

— А ну, марш отсюда! — грозно скомандовал доктор Олешку.

И Олешек грустно поплёлся прочь.

Он был уже у самой двери, когда Анна Григорьевна догнала его.

— Ты мои помощничек, — сказала она ласково и сунула ему в руку что-то круглое и тёплое.

И у Олешка на душе сразу стало веселее.

Глава 5. Зимовью́шка

Когда человеку уже шесть лет и в руке у него сладкий коржик, который можно кусать на ходу, — такой человек не станет унывать по пустякам.

Олешек идёт по заснеженной дорожке. Идёт он не просто, а вприпрыжку. То на одной ноге прыгает, то сразу на двух, то прямо, то боком. И командует:

— Раз — боком, два — скоком!

Конечно, такой команды не бывает, но зато под неё хорошо прыгать.

Вдруг позади Олешка кто-то громко сказал:

— Ловко ты скачешь!