Оленин, машину!

Полковник погрузился в обсуждение, а я осмотрелся, стараясь понять больше о происходящем. Внезапно ощутил на себе чей-то взгляд. Обернувшись, увидел молодого капитана, который смотрел на меня с интересом. И даже, кажется, чуть подозрительно.

— Ты новый водитель комполка? — спросил он, подойдя ближе.

— Так точно, — ответил я, пытаясь казаться уверенным. — Старшина Оленин!

— Я начальник охраны товарища полковника, капитан Севрюгин, Никита Иванович. Смотри, Оленин. Вози комполка осторожно. Головой за него отвечаешь! Сразу тебе скажу: я был против твоего выбора. Лучше бы кого-нибудь из своих, чем из СМЕРШ. Но он наслушался, какой ты лихой водила, поверил. Оправдай. Иначе… — он нахмурился, так что брови сошлись вместе.

«Ишь ты, суровый какой! Гусь!» — подумал я, стараясь не усмехнуться. Капитан Севрюгин был лет 23-х примерно, а мне-то в той жизни 48 недавно стукнуло. Да и здесь тридцатник. Но что ж, придётся не выдавать своего возраста.

— Постараюсь оправдать доверие, товарищ капитан, — ответил ему.

— Ладно. Удачи тебе. Полковник строгий, но справедливый. Надеюсь, ты справишься.

— Спасибо, — сказал я, кивнув. — Постараюсь.

Капитан кивнул и вернулся к своим обязанностям, а я остался стоять на месте, вслушиваясь в разговоры офицеров.

Глава 4

Но просто так стоять и слушать было слишком опасно. Всё-таки я простой старшина, не офицер даже. Ещё решат, чего доброго… Но всё-таки за те полчаса, что находился поблизости (периодически выходил в сторонку, делая вид, что осматриваю прилегающую территорию), успел услышать несколько важных вещей. Прежде всего, как и предполагал, здесь уже не Забайкальский военный округ, а 1-й Дальневосточный фронт.

Командующий наш с сегодняшнего числа — Кирилл Афанасьевич Мерецков, маршал Советского Союза, человек уникальной судьбы. На второй день войны его вызвали в Москву и арестовали. Издевались зверски, били отчаянно. Он не выдержал и даже подписал признательные показания. В августе смог передать письмо на имя Сталина: просил отправить его на фронт. И чудо случилось: в сентябре отпустили, дали отдельную армию.

Если расскажу кому — не поверят! А скорее, просто отправят в Особый отдел и там вынут душу, выясняя, откуда у меня в голове столько секретной информации. Не стану же им объяснять, что к своим 50 годам много прочитал книг об истории Второй мировой и Великой Отечественной, а уж фильмов, документальных и художественных пересмотрел — не счесть. К тому же много приходилось общаться с ветеранами, пока те ещё живы были. Журналистика — это не просто шлёпать пальцами по клавишам. Это попытка понять людей.

А ещё у меня дед прошёл войну, сражался на Курской дуге и был ранен, другой воевал под Сталинградом. В общем, мне есть чем гордиться. Потому я и пошёл добровольцем на спецоперацию. Обидно стало: деды бились со всякой нечистью, а получается, она снова ползёт по миру. Теперь я здесь, стою и прислушиваюсь к тому, что говорят офицеры на совещании.

Короче, фронт понятен. У нас — 112-й отдельный танковый полк, которым командует Андрей Максимович Грушевой. Насколько смог догадаться, предстоит нам участвовать в стратегической Маньчжурской операции на харбино-гиринском направлении. Иными словами, наступать будем на запад и юго-запад, в сторону Маньчжоу-Го и Кореи. Конкретно нашему полку предстоит форсировать Уссури, до которой по прямой километров семь, в направлении на Мишань, где японцы соорудили укрепрайон. Вот его-то нам и предстоит вскрыть, как консервную банку.

Подробности расслышать не удалось. Полковник закончил совещание и двинулся к выходу, сделав мне короткий знак рукой и дав понять, что пора двигаться дальше. Я снова сел за руль, и мы отправились в сторону линии фронта. Дорога становилась всё более извилистой и опасной. Внедорожник трясло на ухабах, и мне приходилось прилагать большие усилия, чтобы удерживать его на курсе. Ни о какой мягкой подвеске здесь, конечно же, и думать не приходилось. А уж руль крутить стало для меня настоящим испытанием. Привык к гидроусилителю. Ещё к кондиционеру, мультимедийной системе со встроенным навигатором и интернетом… Обо всём пришлось позабыть и полагаться только на командира, который указывал, куда повернуть. Так понимаю: это в первый и последний раз, поскольку здесь я новичок. Дальше придётся действовать самому, чтобы не отправиться в путешествие к японцам или на какое-нибудь минное поле не заехать.

Постепенно окружающий ландшафт изменился. Тайга сменилась редколесьем, и мне стало не по себе. Уж я-то знаю, что такое, когда зелёнка слишком редкая. Жди дронов, а за ними или арта долбанёт, или самолёты налетят (правда, последние полгода у противника их почти не осталось), или БПЛА нагрянут. Скорее первое. Копеечные устройства скоро, думаю, вытеснят всё остальное: зачем нужен многомиллионный танк, если его может превратить в хлам электронная плата с пропеллерами и кумулятивной гранатой? Даже если их придётся потратить с десяток, всё равно потери несопоставимы.