Олег Табаков

После успеха «Шумного дня» тема современного человека для актера была неизбежна. Табаков 1960-х — целая галерея молодых современников, искренних, ищущих, безусловно положительных, страстно отстаивающих свои убеждения. С фотографий спектаклей, кадров из фильмов смотрят на мир широко раскрытые глаза, в которых неискушенность, душевная прямота и строгость ровесников исполнителя. Лица привлекательны веселой улыбкой, но осталось несколько снимков, в которых ощущается и детская беззащитность.

За первые три года работы в «Современнике» Табаков сыграл 18 ролей — вряд ли в каком-то другом театре Москвы это было бы возможно. А параллельно снялся в фильмах «Накануне», «Испытательный срок», «Люди на мосту», «Чистое небо». Если посмотреть репертуарный лист актера, статьи критиков, получается, что роли он получал в согласии с общим мнением: актер неотрывен от сегодняшнего дня. Но следует заметить, что в «Современнике» других пьес, не связанных с днем сегодняшним, тогда и не ставили. «Сирано де Бержерак» Э. Ростана сыграли в 1964-м, а обращение к русской классике случилось только в 1966-м, через восемь лет после официального открытия театра. Это была «Обыкновенная история», пьесу по роману Гончарова написал тот же Виктор Розов. А до этого об актере, впрочем как и о его коллегах, часто говорили, что их роли — это «прямое лирико-гражданское высказывание».

Действительно, примерять в роли одежду с чужого плеча в эти годы Табакову не приходилось. После «Поисков радости» он сыграл главного героя в спектакле по повести Анатолия Кузнецова «Продолжение легенды». Московский десятиклассник по имени Толя провалил экзамен в институт и сбежал на строительство Ангарской ГЭС, чтобы стать там бетонщиком. Как свидетельствует критика тех времен, актер, рассказывая о бедах житейской неопытности, о мальчишеской тоске «по взрослой зрелости — настоящей, а не той, что стандартно зафиксирована в аттестате»[23], играл свежо, обаятельно. Правда, в своих воспоминаниях исполнитель никогда не признавался, что «Толя — это я», он все больше иронизировал как над собой, так и над личными отношениями с автором. В спектакле было много шума, стройка гремела, но душевная судьба, драма становления мировоззрения не получилась.

Если через запятую перечислить спектакли, в которых был занят артист, возникнет картина сыгранных судеб, которые связывает тема становления юношеского характера. Борис Родин («Два цвета» А. Зака и И. Кузнецова), немецкий студент, который учится в СССР и влюблен в русскую девушку («Взломщики тишины» О. Скачкова) или Маврин («По московскому времени» Л. Зорина) — все это герои, в которых читался конкретный смысл: молодой человек решал проблемы вступления во взрослую жизнь. То же наблюдалось и в ролях кино. Если не читать подписи под кадрами, кто это, из какого фильма, — примешь их за какие-то снимки «из жизни». Искусство кино учило пользоваться «незагримированной правдой лица» (выражение Майи Туровской). «В разнообразии его персонажей была своя внутренняя и обусловленная временем сущность, но в отличие от „светлых лиц, устремленных в будущее“. Табаков привнес ту интонацию правды жизни, которая притягивала»[24], — продолжает критик, чья статья так и называлась «Табаков — актер — типажный?» Он был актером темы, а не просто перевоплощения. Играя свое, про себя, интимное, личное, в то же время — общее…

Излишняя восторженность и лиричность сглаживались отсутствием ложных помыслов и устремлений. Иногда детская открытость, нескладность расплывались, но что-то смягчалось не только самим актером, но и умелым монтажом режиссера. Все-таки на экране были живые люди, а не персонажи кино. Жизнь оставалась богаче суждений о ней, и серьезность реальных проблем была дороже злободневности. Зритель это чувствовал. Да, на сцене звучала приподнято-гражданская интонация, рождались «мотивы радости, дороги, надежды, мотив чести». Во многом такая позиция диктовалась взглядами и убеждением художественного руководителя. В спектаклях того времени Табакову порой не хватало жесткой руки, которая так необходима в приложении к таланту и совести художника. Не были приоритетными и задачи эстетические, театр в первую очередь волновали проблемы, бушевавшие за окном. Заметим: как в молодости, так и в зрелости у Табакова неудачи, размытость характера случались там, когда актер был предоставлен самому себе, а фильм или спектакль оказывался слаб в общем решении.