Октябрь

– Дед, я Третий, слушаю тебя, прием.

– Третий, я Дед, – сказал я, – когда будет отправлена посылка для товарища Сталина? Мы готовы принять ее в любое время. Прием.

После короткой паузы Ильин ответил:

– Дед, посылку вам отправим через минут сорок, у нас возникли небольшие трудности при печати. Но уверен, что картинки всем очень понравятся. Все, что называется, в цвете, снимали с подсветкой от горящих германских кораблей.

– Третий, я Дед, будем ждать вашего сигнала…

– Александр Васильевич, – обратился ко мне генерал Потапов, – я предлагаю место приземления вашей летающей машины – ипподром в Коломягах. Бегов там сейчас считай что нет, место практически безлюдное. Я возьму в гарнизонном гараже грузовичок с охраной, и можно будет доставить, как вы говорите, посылку хоть в Смольный, хоть куда не более чем за час.

– Спасибо, Николай Михайлович, – поблагодарил я генерала, – но товарищ Сталин уже решил не скрывать своей связи с нами, поэтому вертолет мы приземлим… – Я повернулся к Сталину. – В этом дворе, пожалуй, маловато места, размах винтов этой машины – семь с половиной саженей, да еще воздушные потоки во дворе-колодце… Пилот просто не возьмется сажать машину. Лучше использовать то же место в Таврическом саду, в котором мы и высадились этой ночью.

Сталин утвердительно кивнул, соглашаясь с моими доводами, и я снова вызвал по рации Ильина:

– Третий, место посадки прежнее, Таврический сад. Экипаж в курсе!

– Дед, все понял, – сказал Ильин, – время прибытия откорректируем позднее.

– Вот и все, – сказал я, передав трубку радисту. – Будем ждать посылку. – Посмотрев на изумленные лица Сталина и генерала Потапова, я улыбнулся: – Вижу, что у вас появилось много вопросов к нам. Я готов на них ответить.

– Вопросы есть, как же без них, – генерал Потапов достал из кармана записную книжку, полистал ее, что-то прикинул, а потом сказал: – Александр Васильевич, а что, если я пошлю с вашим, как вы его называете, вертолетом моего представителя. Нам желательно установить и поддерживать связь с вашим командованием, – он вздохнул, – у нас это называется «делегат связи».

– У нас тоже, Николай Михайлович, – сказал я и добавил: – Я думаю, что это будет наилучшим вариантом, в преддверии, так сказать, предстоящих важных событий.

Генерал Потапов кивнул:

– Вот именно. К сожалению, мне самому нет возможности отлучиться из Петрограда и лично познакомиться с вашей эскадрой и адмиралом Ларионовым. Но я готов созвониться с генерал-майором Михаилом Дмитриевичем Бонч-Бруевичем, который несколько дней назад по приказу Керенского отстранен от командования Северным фронтом. Обстановка в районе Рижского залива ему достаточно хорошо известна. Я думаю, что общение вашего командующего с Михаилом Дмитриевичем будет полезно для обеих сторон.

Я вопросительно посмотрел на товарища Сталина. Тот прошелся по выгородке взад-вперед и задумчиво проговорил:

– Я бы, со своей стороны, попросил отправить на вашу эскадру представителя от нашей партии. В качестве такового я хочу предложить товарища Дзержинского. Он недавно приехал из Москвы для участия во Всероссийском Демократическом совещании. Оно закончилось неделю назад. – Неожиданно Сталин хитро прищурился: – Скажите, а у вас, в будущем, помнят товарища Дзержинского?

Я только молча развел руками. Фотографии Железного Феликса до сих пор украшают кабинеты высокопоставленных чинов ФСБ. Поговаривают, что она есть и в кабинете самого…

– Товарищ Сталин, – сказал я, – мы прекрасно помним всех вас. Только многих наши современники знают лишь по фамилиям. К сожалению, как сказал классик, «Мы ленивы и нелюбопытны…» Но в данном случае вы угадали, товарищ Дзержинский – великий человек.

Сталин устало потянулся и, извинившись, вышел из закутка. Через несколько минут он вернулся, гордо демонстрируя свежий оттиск первой полосы газеты «Рабочий путь». Больше половины ее занимало экстренное сообщение о разгроме германской эскадры у берегов архипелага Моонзунд. На самом видном месте огромным кеглем – почти санспарелью – был набран заголовок: «Историческая победа Революционного Красного Балтийского флота! Вражеское нашествие на Петроград с целью удушения революции завершилось полным разгромом неприятеля!»

Я прикинул, как этот выкрик будет звучать в устах мальчишек, распространяющих большевистскую газету. А если к делу добавить еще и баннеры… Впечатлило даже меня.

В конце сообщения жирным шрифтом было набрано: «Подробности этой великой битвы на Балтике читайте в вечернем выпуске нашей газеты! Корреспонденты газеты „Рабочий путь“ пишут с места событий».

Сталин был горд, как именинник, причем вполне заслуженно.

– Да, Иосиф Виссарионович, – в тему пошутил я, – вас можно номинировать на Пулитцеровскую премию в категории «За выдающуюся подачу сенсационного материала». Вы имеете вполне реальный шанс стать лауреатом. Только вот в этом году премия сия уже вручена. Да и вряд ли американские империалисты вручат ее редактору-большевику.

Сталин довольно усмехнулся: