Октановое число крови

Первым делом он достал оттуда пухлый пакет из черной непрозрачной бумаги, вытряхнул на стол с полсотни фотоснимков и заявил:

— Думаю, Виктор-джан, вот этот человек вам будет интересен.

На снимках был запечатлен рослый широкоплечий мужчина лет тридцати восьми, один или в компании. Снимали его скрытно. Три фотографии были сделаны на каком-то объекте, сохранившем черты военного городка, построенного еще в советское время. На двух сей субъект стоял возле джипа, припаркованного у какой-то придорожной чайханы. С ним о чем-то беседовали двое мужчин. Лицо одного затемнено, заретушировано. Зато второй, лет тридцати с небольшим, ростом, пожалуй, за два метра, одетый в куртку-аляску, был виден во всех деталях.

— Тот, кто постарше, — скороговоркой произнес Рахимбаев.

Солтанбек сейчас вел себя подобно купцу, превозносящему качество своего товара в надежде получить хорошую цену.

— Я вам о нем говорил. Он был в том парижском ресторане, где с вами встречался мой брат.

«Да, это Ричард Доккинз собственной персоной, — посмотрев снимок, последний в этой подборке, подумал Антонов. — Должно быть, этот субъект даже не предполагал, что местные силовики или партнеры по наркобизнесу настолько отморозятся, так обнаглеют, что установят плотную слежку за ним и его соотечественниками, приехавшими в Таджикистан. — Он покачал головой в такт своим мыслям. — Американцы время от времени прибегают к услугам местных царьков, полевых командиров и наркобаронов, но за людей их не считают. Для них они туземцы, низшая раса. Особенно для таких, как Доккинз, для тех, кому доводилось лично пытать или убивать людей, которых американские военные и сотрудники ЦРУ привычно называют плохими парнями.

— Этот субъект требовал от ваших знакомых выплатить ему некий долг? — Антонов перевернул снимок, на котором был запечатлен один лишь Доккинз. — Он?

— Да, это он.

— Имя и фамилия?

— Вы никому не расскажете о нашем разговоре, Виктор-джан? — В тоне Рахимбаева отчетливо прозвучали нотки страха. — Если эти люди узнают, то мне придет конец.

— Разговор останется между нами. — Делая это заявление, Антонов лукавил, но надо же было как-то успокоить человека, сидящего перед ним. — Главное, сами не проболтайтесь!

— Клянусь Аллахом, буду молчать до конца моих дней!

— Вам нечего бояться, Солтанбек. Назовите его имя и фамилию.

— Ричард Доккинз. Он американец.

— Где он работает? Чем занимается?

— Вы же сами знаете.

— Отвечайте.

— В крупной частной военной компании «Армгрупп». Так сказал мой информатор.

— Понятно. Сколько он требовал денег? И чем мотивировал свои претензии?

— На встречу с одним местным деятелем, занимающимся этими вопросами, приехали пятеро. Но в помещение чайханы, вернее, в кальянную комнату, где состоялся разговор, вошли двое.

Рахимбаев взял снимок, на котором в компании с Доккинзом и кем-то третьим был запечатлен высокорослый, мощного телосложения мужчина в куртке-аляске.

— А как зовут этого типа?

— Доккинз называл его по имени — Питер. — Рахимбаев достал из кейса папку, извлек из нее листы, скрепленные степлерными скобками. — Вот ксерокопии паспортов некоторых личностей из данной компании. — Этот Питер там, кажется, тоже есть.

— У вас, вижу, везде имеются полезные завязки, не так ли?

Рахимбаев прерывисто вздохнул, из чего Антонов сделал вывод, что эта информация досталась его собеседнику недешево.

— Мир не без добрых людей, Виктор-джан.

— Значит, эти двое, Доккинз и второй человек, назовем его Питером, требовали от ваших знакомых погасить некий долг?

— Именно так. В ответ им сказали, что деньги, то есть процент за крышу, выплачивались исправно и регулярно, тем самым людям, которые были введены в схему именно их компанией, то есть «Армгрупп».

— Переводили на счета, указанные ими?

— Да, через одну парижскую фирму.

— Проводки шли непосредственно в офшорные банки, но бухгалтерия велась в Париже?

— Именно так. Эти Доккинз и Питер сказали, что деньги засылались все это время не тем людям.

«В этой фирме как раз и сидел Иван Козак, — подумал Антонов. — Во многом благодаря именно ему трафик удалось перенаправить так, что значительная часть героина, поставляемого в Россию, не попадала в розничную сеть, а такие деятели, как Доккинз, не получали свой процент».

— Сколько они вам предъявили?

— Не мне. — Рахимбаев облизнул верхнюю губу, над которой влажно блестел пот. — Не мне, — повторил он дрогнувшим голосом. — А тем, кто занимается вот этими делами.

«Как интересно все повернулось, — подумал сотрудник ГРУ, вынужденный годами жить под личиной бизнесмена. — А ведь южане сознательно сливают эти сведения. Они понимают, что сами с американцами из «Армгрупп» ничего поделать не смогут».

— Да ладно, Солтанбек. — Антонов холодно усмехнулся. — Не темните! Мы же свои люди, так что выкладывайте. Может, и вашим знакомым из солнечного Таджикистана что-нибудь дельное присоветуем. Поможем, так сказать, по-братски. Ведь все мы были когда-то рождены в одной стране. Назовите сумму.

— Сто миллионов в американской валюте.

— Сколько-сколько? — Антонов удивленно вскинул брови. — Сто лимонов?