Мы прекращаем деловые разговоры на людях, допиваем наши напитки и решаем заказать ещё по стаканчику. Я отказываюсь снова иметь дело с барменом, так что Джонатан сам идёт за выпивкой. Я достаточно долго наблюдаю за игрой на экране телевизора, чтобы понять, что Огайо Стэйт5 играет против Уичито6 и что Огайо впереди на три очка.
– Я сказал блондинке, что ты стеснительный, – объявляет Джонатан, опустившись обратно на своё место. – Спорим, что она придёт сюда после ещё одной рюмки или двух.
– Супер, – не скрываю я своего сарказма.
Игра прерывается новостями, где передают репортаж о военных действиях на Ближнем Востоке. На экране появляется изображение репортёра, стоящего рядом с ржаво-коричневыми постройками среди песка. Я сжимаю бутылку пива чуть крепче, когда слышу на заднем плане грохот артиллерии.
– ...не понимаю, почему эти идиоты просто не уничтожат уродов и дело с концом.
За спиной Джонатана по другую сторону от перегородки парень, похожий на профессора колледжа, болтает о войне, и я изо всех сил стараюсь не прислушиваться. Стучу пальцами по столу и крепко сжимаю зубы, пока репортаж не заканчивается, и мы не возвращаемся к просмотру уже начавшейся спортивной программы.
– Если бы только наши военные имели представление, что делать…
– Почему бы тебе не заткнуться? – вдруг c рычанием поворачивается к парню Джонатан. – Рассуждать о том, в чём абсолютно не разбираешься – то же самое, что дрочить на фотку своей мамы.
– Поцелуй меня в зад, – говорит профессор в ответ и показывает Джонатану средний палец, прежде чем повернуться обратно к своим друзьям.
Джонатан хватается за выпивку и делает большой глоток.
– Шуточки про маму? – закатываю глаза, глядя на Джонатана. – Неужели?
– Это первое, что пришло на ум, – он со стуком ставит бутылку на стол. – Не терплю ублюдков, которые изрыгают изо рта дерьмо, ни хрена не имея об этом ни малейшего понятия.
Я понимаю, что он делает. Джонатан всегда прикрывает меня, когда речь заходит о моём военном прошлом. Он знает гораздо больше деталей, чем большинство людей. Я держусь как можно дальше от политических дискуссий. Люди, которые там не были, не знают, каково это на самом деле, а я здесь не для того, чтобы просветить их по этому вопросу.
Когда группа, сидящая за нами, заказывает еще по одной кружке, профессор снова начинает болтать без умолку. Я стараюсь игнорировать его слова, но чем больше он пьёт, тем становится всё громче. Даже товарищи парня начинают беспокойно ёрзать на своих местах.
Джонатан периодически смотрит на меня, а я стараюсь это игнорировать. Он может становиться немного вспыльчивым, когда дело касается определённых тем, но именно я тот, кто ввязывается в такого рода конфликты. Профессор, если хочет, может иметь свои ошибочные убеждения.
Джонатан, однако, чувствует необходимость внести ясность.
– Может, если бросить тебя посреди всего этого дерьма, ты вытащишь свою голову из задницы! – кричит он через перегородку.
– Это именно ваше отношение поддерживает эту войну! – орёт профессор в ответ.
– Это только такие конченные долбоёбы вроде тебя получают в свои сраные рожи за тупость!
– Откуда ты такой взялся, мать твою, эксперт?
Они продолжают перепалку, пока я не чувствую, что вены в висках сейчас разорвёт. Я просто хочу, чтобы они оба заткнулись. Но эти двое всё кричат через перегородку между столами. В конце концов, я больше не выдерживаю.
– Повернись, – я в первый раз встречаюсь глазами с парнем, и он вздрагивает. – Займись своими напитками и держи своё мнение при себе.
– Что ты можешь вообще знать об этом, придурок? – он ещё немного приподнимается с сиденья и поворачивается, чтобы получше меня рассмотреть. Теперь, когда он стоит, я понимаю, что он намного больше, чем я думал. Его пьяный взгляд не имеет ничего общего с профессором. Он определённо, когда стоит, имеет более крутой вид. Один из друзей хватает его за руку и просит не вмешиваться, но тот не двигается.
– Я был там три года, – в отличие от Джонатана, я не повышаю голос. Я просто смотрю ему в глаза. – Полагаю, я кое-что знаю.
– Ну, и какого хера ты ничего не сделал, чтобы с этим разобраться?
Мой желудок дрожит.
– Ты ни хрена не знаешь! – теперь Джонатан окончательно встаёт со стула и делает шаг к другому столу.
– Сядь, Джон.
Он смотрит на меня с огнём в глазах, но в конечном итоге уступает.
– Ага, садись и заткнись! – смеётся бородач, падая на своё место.
– Этому мудаку нужно преподать грёбаный урок, – Джонатан поднимает свою бутылку пива и практически полностью её опустошает.
– Несомненно.
Все рассаживаются по своим местам, и мы с Джонатаном допиваем в тишине своё пиво, пока он ковыряет этикетку на бутылке. Игра в баскетбол заканчивается, но я не смотрю, чтобы узнать, кто выиграл.
– Извини, если сделал всё хуже, – вдруг говорит Джонатан.
– Не парься, – говорю я ему, качая головой. – Я в порядке.
Он смотрит на меня и, скорее всего, понимает, что я лгу.
– Ты же знаешь, что я тот, кто всегда придерживается высоких моральных принципов, – небрежно пожимает плечами Джонатан.
Это вызывает у меня смешок. Я выгибаю бровь.
– С каких это пор?