Окончательное решение

– Да. Думаю, это было бы здорово.

– Тогда, до скорого.

– Пока.

Я отключаю телефон и чувствую себя вполне довольным. Теперь Бастиан всё знает, а мне удалось убить какое-то время. Бросаю телефон на стойку и иду в душ. А потом опять переставляю кухонную хренотень и заново перекладываю всю свою одежду. Сейчас два утра, бары закрыты, и мне нечего делать. С головой, полной мыслей о Заке и Бастиане, я возвращаюсь к созерцанию потолка, пока солнце не освещает окна.

***

– До сих пор не могу поверить, что ты на самом деле сменил квартиру.

Я просто пожимаю плечами, будто в этом нет ничего особенного. На самом деле это не так, но по выражению Алины можно сказать, что она довольна, и это определённо что-то да значит.

– Я не знал, что ты с собой привезёшь, – говорю я, – поэтому решил, что лучше всего убедиться, что тебе хватит места.

– Тебе пришлось потрудиться, – Алина приподнимается и целует меня в щёку. – Спасибо.

– Мне это доставило удовольствие, – я смотрю ей вслед и наблюдаю, как она несёт в свою комнату небольшой чемодан.

– Сомневаюсь, что буду часто пользоваться этой кроватью! – кричит она.

– Очень на это надеюсь! – отвечаю я. – Эй, ещё я купил еду!

– Потрясающе!

Пока Алина устраивается, я начинаю готовить соус для пасты по одному из рецептов Леле. Если я собираюсь произвести впечатление, то оно должно быть исключительно отличным. К тому времени, как Алина заканчивает распаковывать вещи, кухню заполняют запахи базилика и орегано.

– Пахнет просто невероятно.

– Старинный семейный секрет, – говорю я, подмигнув.

– Хм... если я его разгадаю, ты должен будешь меня убить?

Я окидываю её взглядом, удивляясь такой её шутке, но она улыбается, поэтому в ответ я тоже улыбаюсь.

– Что-то в этом роде.

– Я накрою на стол.

Мы едим. Болтаем о всякой ерунде. Моем посуду и ложимся спать. В течение всего вечера я почти сто раз подумываю о том, чтобы поднять вопрос о фотографиях, но не решаюсь. Хочу убедиться в том, что выбрал правильное время. Не хочу испытывать судьбу. Я держу её в своих объятиях и медленно трахаю, уделяя всё своё внимание ей и, только убедившись, что она удовлетворена, сам получаю удовольствие от собственного освобождения. Когда мы заканчиваем, я обнимаю её и вдыхаю сладкий аромат лаванды.

Следующий день – воскресенье, и мы спим подольше.

Это не значит, что моя работа подчиняется какому-то постоянному графику, совсем наоборот, но во мне, должно быть, осталось что-то от католического мальчика, который по воскресеньям всегда отдыхает и ничего не делает. Алина, по-видимому, придерживается таких же взглядов на жизнь, и её не волнует отсутствие у меня мотивации. Мы сначала обсуждали возможность куда-нибудь сходить в конце недели, но в итоге проводим утро и день за просмотром романтических комедий на Netflix и поеданием остатков пасты.

Она здесь уже 24 часа, и я больше не могу ждать.

Извинившись, на минутку отлучаюсь в спальню и достаю фотографии. Прежде, чем вернуться к Алине на диван, пару секунд вглядываюсь в них. Кладу перед ней на журнальный столик фотографию, где мы вместе с Заком, и сажусь, а она берёт её в руки и внимательно рассматривает. Алина плотно сжимает губы, и в уголках её глаз появляются слёзы.

Она не выглядит удивлённой. Видимо, не в первый раз видит этот снимок.

– Где ты это нашёл? – спрашивает она тихо.

– Вопрос в том, где нашла это ты?

Проведя кончиком пальца по краю фотографии, она делает глубокий вдох и долгий выдох.

– Зак был моим соседом.

Я пару раз моргаю, пока Алина смотрит вдаль. Зак был из Харвуд-Хайтс, а не из Оук-парка. Конечно, её отец мог за это время переехать.

– Он был на несколько лет старше меня, – рассказывает она, – но всегда был ко мне очень добр. Он говорил со мной о школе и о том, как важно получить образование. Сам он планировал поступить на инженерный факультет, чтобы иметь после окончания возможность заботиться о своих родителях и никогда снова не переживать из-за денег. Думаю, он был единственным парнем, который, я знала это, не платил моему отцу.…

Её голос срывается, и она откашливается.

– Думаю, я была в него влюблена, – тихо посмеивается она. – Не знаю, догадывался ли он. Мне тогда было одиннадцать, а ему семнадцать. Он ушёл служить в морскую пехоту сразу после окончания средней школы, и я из-за этого была очень расстроена. Уезжая, он обещал писать мне всё время, и часто присылал письма.

– Ты узнала меня, – говорю я, вдруг сложив эту головоломку. – В тот самый первый раз, когда я тебя снял, ты уже знала, кто я, и не благодаря моей репутации среди проституток.

– Знала, – кивает она. – Зак мне всё рассказывал.

– Почему ты не выложила мне это раньше?

– Не видела для этого никаких причин, – говорит она, откинувшись на подушки. – Я понимаю, почему ты не хочешь говорить о том, что там произошло, и не хочу, чтобы ты чувствовал, будто я давлю на тебя ради информации. Я и без того знала достаточно.

– Что ты знала?