Окончательное решение

Доктор Райс продолжает объяснять, что у меня было несколько операций, и даже в один момент пришлось реанимировать. Пуля вошла с большой скоростью и, чудом не разорвавшись, вышла. Я всё время был в сознании, разговаривал в машине скорой помощи и даже шутил с парамедиками.

Я ничего из этого не помню.

– Такое довольно часто бывает при обширной травме головы, – говорит она мне. – События, случившиеся непосредственно перед происшествием, никогда не закрепляются в долговременной памяти.

Могу только на неё смотреть. Слышу, что она говорит, но не могу уловить смысл.

Наверное, я всё ещё сплю.

Но это не ощущается как сон. Всё кажется вполне реальным.

– Где Алина?

– Мисс Марино?

Я киваю.

– Вообще-то, она бывает здесь очень часто. И приобрела себе известность, – тихо хихикает доктор. – Правила больницы против того, чтобы пускать в отделение не членов семьи, но, когда оказалось, что единственный человек из списка контактов для экстренных случаев умер, нам пришлось пойти на некоторые уступки. Позже администратору совсем не понравилось, когда появился Ваш брат, и мы обнаружили, что у Вас действительно есть родственники.

– Мой брат был здесь?

– Дважды, – уточняет доктор Райс. – Полагаю, он живёт в другом штате.

– Верно, – не знаю, что и подумать. Откуда Бастиан вообще узнал, что я здесь? Кто мог с ним связаться?

Джонатан. Кто же ещё?

– Очевидно, многим людям Вы небезразличны, – продолжает доктор Райс. – Пришлось раскрыть документы об усыновлении для проверки родства, особенно после того, как мистер Феррис также заявил, что он Ваш брат.

Мне больно улыбаться, но не могу перестать это делать, только представив себе, как Джонатан пытается выдать себя за моего родственника. На самом деле, я удивлён, что у него не оказалось на этот случай какой-нибудь программки.

Сейчас, наверное, уже есть.

– Могу я увидеть Алину? – спрашиваю доктора.

– Сейчас два утра, мистер Арден, – говорит она мне. – Однако, думаю, что в нашей ситуации поздний звонок оправдан.

Начинаю что-то говорить, но внезапно чувствую усталость. Не могу даже держать глаза открытыми.

– Отдыхайте, мистер Арден. Утром я хочу провести несколько тестов.

Киваю. По крайней мере, я думаю, что делаю это.

***

– Эван?

Хочу что-нибудь сказать, но не могу пошевелить губами. Больно даже пытаться, и горло всё ещё слишком сухое, чтобы произнести хоть один звук.

– Ты меня слышишь? – это голос Алины. – Думаю, он проснулся.

– Мистер Арден? – узнаю голос доктора Райс.

Открываю глаза и вижу прекрасное заплаканное лицо Алины.

– Не плачь, – говорю я, пытаясь поднять руку. Алина обхватывает мою ладонь руками.

– Слава Богу! – она крепко сжимает мои пальцы.

Хочу сжать её руку в ответ, но эта часть тела плохо мне подчиняется. Алина гладит меня по щеке ниже кислородной трубки. Кожа чешется около клейкой ленты, закрепляющей трубку, и её прикосновение как раз то, что мне нужно.

– Ты всегда знаешь, как сделать всё правильно, – бормочу я, не уверенный, что меня понимают. Мои мысли разбегаются, и я не могу поручиться, что не сплю. Кажется, всё же, это сон.

– Я уже потеряла надежду, Эван, – Алина прикусывает нижнюю губу, но слёзы всё равно текут. – И не думала, что ты когда-нибудь проснёшься.

– Я проснулся, – видя её такой явно расстроенной, стараюсь собраться с мыслями. – Ты же меня знаешь, я так много не сплю.

Она улыбается и качает головой.

– Ты всё уже наверстал. Пожалуй, мне больше понравится, если ты будешь будить меня каждую ночь.

– Вам следует больше спать, – говорит доктор Райс. – Это поможет выздоровлению не меньше, чем всё остальное. Впереди долгий путь восстановления. И у меня длинный список тестов. Нам нужно получить представление о том, какой был нанесён ущерб.

– Но он очнулся и разговаривает, – Алина смотрит на доктора Райс. – Это определённо хорошие новости.

– Без сомнения. Я не слишком обеспокоена тем, что он не помнит ту ночь, когда его сюда привезли, но могут возникнуть дополнительные проблемы с памятью. Я рассчитываю на тебя, Алина, предупреди меня обо всём, что посчитаешь ненормальным.

– О чём конкретно?

– В частности, обо всех действиях и разговорах, которые покажутся тебе необычными для Эвана. Он перенёс серьезную травму левой лобной доли мозга и, возможно, некоторой части височной доли. Очень хорошо, что он может говорить. Но речевой центр мозга мог быть повреждён. Если кто-то из вас заметит какие-либо проблемы с речью или её восприятием, дайте мне знать, но меня больше интересуют изменения личности. В этой области может помочь Марк Дункан.

– Марк? – перевожу взгляд с одной женщины на другую. Марк Дункан был моим военным психологом.

– Он приходил повидать тебя, – объясняет Алина. – Мы познакомились, и он показался мне очень милым. Он сказал, что ты с ним раньше работал.

– Да, какое-то время назад, – разговор меня быстро утомляет.