Око мира

Он не мог больше выносить этих лиц, этой боли, не мог дольше оставаться здесь. В отчаянии он дотянулся до Истинного Источника, оскверненного сайдина, и

отправился в Путешествие.

Земля вокруг была пустой и плоской. Река текла неподалеку, широкая и прямая, но он чувствовал, что людей вокруг нет на сотни лиг. Он был одинок, настолько

одинок, насколько мог быть одинок живой человек, но от памяти спастись он не мог. Глаза преследовали его через бесконечные провалы разума, и он не мог

от них спрятаться. Глаза детей его. Глаза Ильены. Слезы блестели на его глазах, когда он обратил лицо к небу.

-- Свет, прости меня! -- Он не верил, что оно может прийти для него, прощение. За то, что он совершил -- никогда. Но он закричал все равно, взмолился к

небу о том, чего он, по собственной вере, не мог получить. -- Свет, прости меня!

Он все еще касался сайдина, мужской половины той силы, что двигала вселенной, что вращала Колесо Времени, и чувствовал маслянистую скверну, покрывающую

его поверхность, скверну ответного удара Тени, скверну, обрекшую мир на уничтожение. Из-за него. Из-за того, что в гордыне своей он поверил, что люди могут

сравниться с Создателем, могут починить то, что Создатель сотворил, а они сломали. В гордыне своей поверил он.

Он глубоко потянул из Истинного Источника, глубоко-глубоко, как умирающий от жажды. Очень быстро он впитал столько Единой Силы, сколько был не в силах

источить без помощи извне; его кожа горела. Напрягаясь, он заставил себя впитать больше, впитать все.

-- Свет, прости меня! Ильена!

Воздух стал огнем, огонь -- жидким светом. Стрела, что ударила с небес, обожгла и ослепила бы любой взор, заметивший ее хоть на секунду. С небес пришла

она, прожгла насквозь Льюса Терина, вбуравилась в недра земли. Камень испарялся от ее прикосновения. Земля забилась, затрепетала, словно живое существо

в муках. Только в течение одного сердцебиения существовала сверкающая колонна, соединившая небо и землю, но даже после ее исчезновения земля бушевала,

как бурное море.

Расплавленная скала ударила фонтаном магмы на пятьсот футов в воздух, и стонущая почва вздыбилась, вскидывая горящую струю все вверх, еще и еще выше. С

юга и севера, с востока и запада ворвался ветер, ломая деревья, как прутики, дуя и завывая, словно помогая горе расти к небу. Все к небу.

Наконец, ветер успокоился, земля затихла до рокочущей дрожи. От Льюса Терина Теламона не осталось и следа. Там где стоял он, теперь возвышалась на мили

к небу гора, и из обломка ее вершины все еще лилась лава. Прямую, широкую реку искривило и оттеснило горой в сторону, где она разделилась надвое, образуя

длинный остров. Тень от горы почти достигала острова; она лежала на земле, точно зловещая рука пророчества. Какое-то время единственным звуком вокруг был

протестующий рокот земли.

На острове замерцал и сгустился воздух. Человек в черном стоял там, глядя на вздымающуюся посреди равнины огненную гору. Его лицо исказилось в гримасе

презрения и ярости.

-- Ты так просто не сбежишь, Дракон. Меж нами ничего не кончено. И не будет кончено до конца времен.

И он исчез, а гора и остров остались в одиночестве. Ждать.

И Тень пала на Земли, и Мир был расколот, и не стало камня на камне. И океаны бежали, и разверзшись, земля поглощала горы, и народы были рассеяны по восьми

углам Мира. И луна стала аки кровь, и солнце аки пепел. И воскипели моря, и живые возжелали удела мертвых. Все разбилось и лишь память осталась, и выше

всех память о том, кто принес Тень и Раскол Мира. И он наречен был Драконом.

(из Алет нин Тайрин альта Камора,

Раскол Мира.

Неизвестный автор, Четвертая Эпоха)

И случилось в те дни, как случалось и раньше, как случится и впредь, что Тьма лежала на землях и давила на сердца людские, и зелень дерев зачахла, и надежды

умерли. И возопил народ к Создателю, говоря, О, Свет Небес, Свет Мира, да родится Обетованный от горы, согласно пророчествам, аки в века прошедшие и века

грядущие рожден был и будет. Да воспоет Князь Утра к земле, и да расцветет зелень дерев, и плодородные долины да принесут агнцев. Да заслонит нас рука

Повелителя Зари от Тьмы, и да защитит нас великий меч правосудия. Да воспарит Дракон вновь на ветрах времени.

(Из Харал Дринаан те Каламон,

Цикл о Драконе.

Неизвестный автор, Четвертая Эпоха)

Глава 1

Безлюдная дорога

Вращается Колесо Времени, Эпохи приходят и уходят, оставляя за собой память, что становится легендой. Легенда меркнет до мифа, и даже миф давно забыт,

когда породившая его Эпоха приходит вновь. Когда-то, в Эпоху, названную некоторыми Третьей, Эпоху грядущую, Эпоху давно прошедшую, ветер поднялся в Туманных

Горах. Ветер не был началом всего. Нет ни начал всего, ни концов всего во вращении Колеса Времени. Но он был началом.

Зародившись под вечно закутанными в облака вершинами, что дали горам их имя, ветер подул на восток, через Песчаные Холмы, где когда-то, до Раскола Мира,

был берег великого океана. Вниз он подул, в Двуречье, в спутанный, труднопроходимый лесок под названием Западнолесье, и захлестал по спинам двух мужчин,