Окно в вышине

Я положил трубку, закурил и долго сидел, уставясь в стену. В голове у меня бродили разные мысли. Я достал из кармана фото Линды Мердок и снова принялся его разглядывать. Теперь ее лицо казалось мне самым обыкновенным. Я запер фото в ящик письменного стола, и, взяв из пепельницы вторую спичку, оставленную Мердоком, прочитал — Топроу. В. Д. Райт, 36.

Я бросил спичку в пепельницу и подумал, что это могло бы дать. А вдруг она поможет найти ключ?

Я достал из бумажника чек, подписанный миссис Мердок, сделал переводную запись, выписал себе деньги на расходы, достал банковскую книжку из письменного стола, а затем, сложив все это вместе и, стянув резинкой, положил все в карман.

Луис Маджик в телефонной книге не значилась.

Я раскрыл специальную часть книги, выписал телефоны полдюжины театральных агентств и стал туда звонить. Звонкие веселые голоса готовы были ответить на все мои вопросы, но никто из них не знал никакой мисс Луис Маджик, эстрадной артистки.

Я скомкал листок, бросил его в корзину и стал звонить Кэнни Хэйсту, уголовному репортеру из «Кроникл».

— Что ты знаешь об Алексе Морни? — спросил я его, когда мы вдоволь нашутились друг над другом.

— Владеет шикарным ночным клубом и игорным домом в Айдл-валли, это примерно мили две по шоссе в сторону холмов. Снимался в кино. Актер паршивый, но зато у него здорово подмазано в полиции. Не слышал, чтобы он кого-нибудь убил на площади в полдень, равно как и в другое время дня. Но вообще-то я бы в этом клясться не стал.

— Может быть опасен?

— Вероятно, если это необходимо. Знаешь, эти ребята привыкли изображать в кино боссов из ночных клубов и знают, как те себя ведут. У него есть телохранитель. Его зовут Эдди Пру, метр девяносто три ростом и тощ, как честное алиби. У него искусственный глаз после ранения на войне.

— Морни не опасен для женщин?

— Старик, не будь викторианцем. Женщины обожают таких мужчин.

— А не знаешь ли ты девушку по имени Луис Маджик, эстрадную артистку? Высокая, шикарная блондинка.

— Нет. Но мне бы такая подошла.

— Не остри. Что ты знаешь о человеке по имени Ваннье? Ты знаешь, никто из них не значится в телефонной книге.

— Я сейчас поговорю с Джерти Арбогастом, а ты перезвони чуть позже. Он знает всех аристократов из ночных клубов, равно как и карманников.

— Спасибо, Кении. Позвоню через полчаса, хорошо?

— Хорошо, — сказал он, и положил трубку. Я вышел и запер офис.

В конце коридора, в самом углу, прислонясь к стене стоял молоденький блондин в коричневом костюме, шоколадного цвета соломенной шляпе с яркой коричневой и желтой лентой и читал вечернюю газету. Когда я проходил мимо, он зевнул, и выпрямившись, сунул газету под мышку.

В лифт мы вошли вместе. Он вошел и закрыл глаза — так он, по-видимому, устал. Я отправился в банк, где перевел чек и получил небольшую сумму. Оттуда я направился в кафе и заказал сухой мартини и сэндвич. Человек в коричневом костюме устроился в другом конце бара и со скучающим видом пил кока-колу, складывая мелочь столбиком. На нем были темные очки, вероятно поэтому он считал себя невидимым.

Я не торопясь дожевал свой сэндвич, потом пошел звонить из телефонной будки в противоположном конце бара. Человек в коричневом костюме повернулся было в мою сторону, но тут же постарался скрыть это движение, снимая и надевая очки. Я набрал телефон редакции «Кроникл».

— О'кей, — сказал Кении Хейст. — Джерти Арбогаст говорит, что недавно Морни женился на твоей шикарной блондинке, на этой самой Луис Маджик. Никакого Ваннье он не знает. Он говорит, что Морни купил участок в районе Бель-эр и виллу на Стилвуд-Кресент-драйв, пять кварталов к северу от Сансет, у некоего Артура Блейка Попхэма, который недавно сел в тюрьму за мошенничество с налогами. Инициалы Попхэма все еще на воротах и, как говорит Джерти, вероятно и на туалетной бумаге. Ты ведь его знаешь? Больше нам ничего не известно.

— Большое спасибо, Кенни. Никто не узнал бы больше.

Я положил трубку и вышел из будки. Темные очки под шоколадной шляпой следили за мной.

Я повернул в другую сторону и сквозь вращающуюся дверь прошел на кухню, а оттуда прямо на улицу. Недалеко отсюда я припарковал свой автомобиль.

Я оглянулся — автомобиля песочного цвета не было видно, и поехал прямо по направлению к Бель-эр.

5

Стилвуд-Кресент-драйв неторопливо изгибалась на север, начинаясь от бульвара Сансет и оставив позади себя корты для игры в гольф клуба Бель-эр-кантри. По сторонам дороги за железными решетками или глухими заборами стояли особняки. Заборы были то низкие, то высокие, то просто старомодные живые изгороди. Тротуаров не было. Не видно было ни одной живой души, даже почтальона.

Полдень, но не так жарко, как в Пасадене. Одуряющий запах цветов, нагретого солнцем воздуха, за заборами — полные покоя уединенные лужайки, слышен свист разбрызгивателей и треск машинок для стрижки газонов.

Я медленно поднимался в гору, рассматривая монограммы на воротах. Артур Блейк Попхэм, значит, инициалы АБП. Я нашел черный щит с написанными золотой краской инициалами почти на вершине холма. К дому через раскрытые ворота вела дорожка.