Окно в природу-2003

Неспешно объездили мы все дороги на олонецкой равнине, наблюдая в бинокли сторожких гусей. На второй день мы их видели редко и решили, что теплая, солнечная погода подтолкнула летунов на пути в тундру. Нет. Собрались гуси почему-то в крайнем углу «зоны покоя». Мы увидели их взлетевшей многотысячной стаей. «Что-то гусей подняло... - сказал сопровождавший нас орнитолог профессор Владимир Борисович Зимин. - А-а... вон, посмотрите...» Высоко в небе, распластав крылья, парил белохвостый орлан. Всегдашнего своего врага гуси заметили и каким-то особым сигналом всполошили все гусиное общество. Небо как маком посыпали. А некоторые стаи, сопоставляя, видимо, две разные опасности, пролетели низко почти над нами. Орлан не спешил. Скользя по синему небосводу, зоркий охотник высматривал сверху объект для атаки - какую-нибудь отстающую ослабевшую птицу. Так природа оберегает сильных и отдает на заклание слабых. Действует мудрый закон отбора: и волки сыты, и овцы целы.

29.05.2003 - Олонецкие гуси (продолжение)

На ярмарке в Олонце.

Начнем издалека - с Урала. Там, в Башкирии, уже сотни лет с началом зимы по деревням шествует замечательный «Праздник гусиного пера». Связан он с тем, что гусей в Башкирии держат едва ли не в каждом дворе и, когда выпадет снег, а речки покрываются льдом, гусей забивают. Совершается это с веками сложившимся ритуалом.

Я был приглашен однажды на этот замечательный праздник в село Бурангулово. Вот запись тех дней. «Все, что я увидел на улицах, напоминало картины Кустодиева: снег, смех, пестрота красок, лошади, люди, самовары возле ворот, столы с печеньем-вареньем, пляски, музыка, ребятишки на деревьях и на заборах. Все неподдельно, естественно, полнокровно. Костюмы не только что сшитые, а видавшие не одно торжество, музыка не из репродуктора, а рожденная гармониками, медным гонгом, бубнами, тростниковыми дудочками кураями, мандолиной. Мелькают в пляске цветные платки, звенят монисты, мальчишки, завладев лошадьми, носятся в нарядных санях по деревне. И гогочут возбужденно во дворах гуси.

Обыкновенно процесс обработки забитых гусей идет синхронно во всех дворах. В одном видишь - щиплют пух, в других - на кострах гусиные тушки смолят. Девушки набивают гусиным пухом свадебные перины и огромных размеров подушки, куриные перья для этого непригодны - «пахнут»... А потом вся деревня наблюдает «гусиную иордань» - янтарного цвета тушки на коромыслах, увитых лентами, несут омыть в большой речной проруби.

А потом в домах зажигались праздничные огни и начинались застолья. Меня с дареным на празднике гусем в корзине привели в большой недавно срубленный дом. Светло, тепло, весело! Стол уставлен разными деревенскими яствами, все названья которых я не запомнил. В середине стола на блюде лежал огромный, с шапку, беляш, а на тарелках рядом - беляши маленькие, тут же печенье, варенье, блины, халва, башкирский мед, ягоды, масло с вишнями, масло с брусникой, пел на столе самовар, но центром всего был гусь. По ритуалу молодой хозяйке дома надо было разрезать жареного гуся на сорок частей и подать. Девушкам - по крылышку, бабушке - гузку, ножку - самому знатному за столом, грудку - наиболее терпеливому, шею - мальчишке...

На празднике я не увидел ни одного пьяного, и сейчас на столе в пиалы наливали лишь чай и айран. От этого песни за столом были стройными, шутки лишь в меру солеными. Всем было радостно, хорошо от прожитого дня, от тепла в доме, от улыбок его хозяев. Говорили о всем, в том числе о международном положении, но больше всего о гусях.

Допоздна светились окна в домах Бурангулова. Слышалась из домов музыка, смех молодого народа. Праздник, понемногу стихая, продолжался под светом звезд. Над ночной деревней висел синий морозный дымок, и пока мы, разговаривая о том о сем, прошли с приятелем по заснеженным улицам, в крайнем дворе ход времени заливисто громко обозначил петух».

Гусь - птица видная, разумная, несуетливая, исполненная достоинства. Всюду она любима. Каждый с детства помнит пруд, речку, луг с белыми пятнами гусиных стай и «строевые» цепочки гусей, идущих вечером к дому. Многие из деревенских людей помнят и детские игры с хоровым причитанием: «Гуси, гуси!..» - «Га-га-га!» - «Есть хотите?» - «Да, да, да!..» А в Швеции, на поляне среди дубрав я видел памятный монумент в честь героев известной книжки «Путешествие Нильса с дикими гусями»...

Мог ли быть равнодушным к скопленью пролетных гусей карельский старинный маленький городок Олонец? Праздников тут не было, гусей постреливали у деревень, лежащих за Олонцом на равнине, иногда приручали дикарей, попавших в руки людей желтыми пуховичками. Они вырастали во дворах, подтверждая догадку, что птица эта была одомашнена во многих местах Земли.

Литературный Нильс, пролетая с гусями над Олонцом, увидел бы близ Ладоги селение у слиянья двух речек - Мегреги и Олонки, - текущих в озеро, увидел бы равнину у Ладоги, издревле привлекавшую сюда рыбаков, хлебопашцев и гусей на пролете.