Окно Иуды

— Думаю, в данный момент ломает мебель, — с сомнением отозвалась Лоллипоп. — Когда я с ним расставалась, он заявил, что намерен этим заняться. Но к вашему приходу он, вероятно, будет есть ленч. Вам придется пройти в таверну «Голова Мильтона» на Вуд-стрит в Чипсайде — это за углом.

Г. М. знал дешевые забегаловки так же хорошо, как людей с дурной репутацией. Окна «Головы Мильтона», помещавшейся в маленьком переулке, выглядели так, словно их не мыли со времен Великого пожара.[7] Зато огонь в камине приятно контрастировал с мартовским холодом. Нас проводили наверх в отдельную комнату, где Г. М. сидел перед огромной оловянной кружкой пива и тарелкой бараньих отбивных. Заткнув за воротник салфетку, он жевал отбивную в стиле, который популярная кинотрадиция приписывает королю Генриху VIII.

— Вот и вы, — проворчал Г. М., открыв один глаз.

Я молчал, стараясь выяснить его настроение.

— Полагаю, — не слишком злобно осведомился он, — вы не собираетесь оставлять дверь открытой? Или вы хотите, чтобы я умер от пневмонии?

— В прошлом, — сказал я, — вам удавалось разбираться в делах, которые выглядели безнадежными. Возможно, вам повезет и на этот раз.

Г. М. отложил отбивную и широко открыл оба глаза. На его деревянном лице мелькнула усмешка.

— Хо-хо! Значит, они думают, что загнали старика в угол?

— Необязательно. По-вашему, этот парень виновен?

— Нет, — ответил Г. М.

— И вы можете это доказать?

— Во всяком случае, собираюсь попытаться. Все зависит от того, насколько мои доказательства сочтут убедительными. — Старик был обеспокоен и почти не скрывал этого.

— Кто инструктировал вас по этому делу?

Г. М. провел рукой по лысине:

— Вы имеете в виду солиситора? Его нет.[8] Понимаете, я единственный, кто ему верит. Я жалею хромых собак, — виновато добавил он. Последовала пауза. — Более того, если вы ожидаете, что в последнюю минуту в зал ворвется скрываемый до тех пор свидетель и поднимет шум, выбросьте это из головы. В суде под председательством Рэнкина можно ожидать шума не больше, чем на шахматной доске. Все будет происходить спокойно — от одного хода к другому, как в шахматах, — и меня это вполне устраивает. Помните строки «Джона Пила»?[9] «От находки к проверке, от проверки к взгляду, от взгляда к убийству утром».

— Ну, желаю удачи.

— Вы можете помочь, — неожиданно заявил Г. М.

— Помочь?

— Заткнитесь, черт возьми! — рявкнул он, прежде чем я успел что-то добавить. — Я не играю в игрушки и не посылаю вас в тюрьму. Все, что я вас прошу сделать, — это передать одному из моих свидетелей сообщение, которое ни в коей мере вас не скомпрометирует. Я не могу сделать это сам и испытываю недоверие к телефонам с тех пор, как услышал, какую роль они сыграли в этом деле.

— Какому свидетелю?

— Мэри Хьюм… Вот ваш суп — ешьте и помалкивайте.

Пища была превосходной. Напряженность Г. М. постепенно ослабевала, и он пришел в сравнительно хорошее настроение, протянув ноги к камину и попыхивая сигарой.

— Я не собираюсь ни с кем обсуждать это дело, — снова заговорил Г. М. — Но если вы хотите знать что-то, не имеющее отношение к информации, которой располагает защита — то есть я…

— Да, — сказала Эвелин. — Почему вы стали заниматься этим делом в суде, а не обратились в полицию, если могли доказать…

— Нет, — прервал Г. М. — Это один из тех вопросов, на которые я не могу ответить.

— В таком случае, — сказал я, — если вы утверждаете, что Ансуэлл невиновен, вы можете объяснить, как настоящий убийца вошел в комнату и вышел из нее?

— Надеюсь, что да, сынок! Иначе как бы я мог вести защиту? — отозвался Г. М. — Думаете, я настолько туп, что взялся бы за дело, не имея альтернативного объяснения? Идею подала мне Мэри Хьюм, когда я зашел в тупик. Она славная девочка. Мэри Хьюм упомянула, что в тюрьме Джим Ансуэлл больше всего ненавидит «окно Иуды». Это все решило.

— В каком смысле? Вы же не станете утверждать, что убийца проделал какой-то фокус со стальными ставнями и запертыми окнами?

— Нет.

— Тогда как насчет двери? Они правы, утверждая, что дверь была заперта на засов изнутри и никак не могла быть открыта снаружи?

— Конечно. В этом они абсолютно правы.

Мы выпили пива.

— Я не говорю, что это невозможно, так как вам приходилось и раньше находить объяснение подобным вещам. Но если это не какая-то техническая уловка…

— Нет, сынок. Я имел в виду то, что сказал. Дверь и окна действительно были надежно заперты изнутри. Никто не орудовал скрепкой, чтобы отпереть их. К тому же вы слышали, как архитектор заявил, что в стенах не было ни пустот, ни щелей, ни даже крысиной норы. Повторяю, убийца вошел и вышел через «окно Иуды».

Эвелин и я посмотрели друг на друга. Мы оба знали, что Г. М. не просто создает тайны — он открыл нечто новое и тщательно это обдумал. «Окно Иуды» звучало зловеще, но не вызывало конкретных ассоциаций. Можно было представить себе только темную фигуру, всматривающуюся в окно.