Охотники за пчелами

Разбойник ничего не ответил, только пробормотал сквозь зубы:

— Экий демон! Он угадывает даже самые сокровенные мысли. С ним надо держаться начеку.

— Готовы вы отвечать чистосердечно на мои вопросы? — продолжал через минуту всадник.

— Да, насколько это будет для меня возможно.

— То есть когда ваши интересы не заставят вас солгать?

— Сеньор, никто ничего не делает себе во зло. Никто не может принудить меня говорить дурно о себе самом.

— Это правда. Кто вы?

— Сеньор, — начал разбойник гордо, — я имею честь быть мексиканцем. Мать моя была индианка, отец — гваделупский кабальеро.

— Прекрасно, но я желаю знать, кто вы.

— Ах, сеньор! — продолжал разбойник тем плаксивым тоном, к которому так любят прибегать мексиканцы: — Я имел несчастье…

— А! Вы имели несчастье, сеньор… Ах, извините! Кажется, вы забыли назвать ваше имя?

— Оно вам ничего не скажет, сеньор, но если желаете знать, извольте: меня зовут Тонильо эль-Сапоте, к вашим услугам, сеньор.

— Благодарю, сеньор Сапоте. Теперь продолжайте, я вас слушаю.

— Я перепробовал много ремесел за свою жизнь. Был и лепером, и погонщиком мулов, и маромером, и солдатом. К несчастью, я немножко вспыльчив. Когда рассержусь, я бываю легок на руку.

— Или тяжел, — с улыбкой заметил всадник.

— Это одно и то же. Так что я имел несчастье подрезать пять или шесть человек, которые по неосторожности затевали со мной ссору. Судья разгневался и, сочтя меня повинным в смерти шести человек, заявил, что я заслуживаю виселицы. Тогда, поняв, что мои сограждане не понимают меня и цивилизация не способна меня оценить, я подался в пустыню и сделался охотником.

— За людьми? — усмехнулся всадник.

— Что же делать, сеньор, времена тяжелые, гренгосы платят за череп с волосами по двадцать долларов; сумма подходящая, особенно когда терпишь нужду. Но я прибегаю к такому заработку только в крайнем случае.

— А! Очень хорошо. Теперь скажите, вы знаете меня?

— По слухам, но не лично.

— Имеется ли у вас какая-нибудь причина ненавидеть меня?

— Я уже имел честь сказать вам, что нет.

— Так зачем же вы хотели меня убить?

— Я хотел вас убить?! — вскричал разбойник с искренним удивлением. — Ни в коем случае!

— Как, негодяй, — сказал всадник, нахмурив брови, — вы осмеливаетесь утверждать подобную ложь, когда вы уже четыре раза стреляли в меня из своей винтовки и вот даже сегодня…

— О, позвольте, сеньор! — с жаром возразил эль-Сапоте. — Это совсем другое дело. Я стрелял в вас, это верно, и, вероятно, еще буду стрелять, но, клянусь спасением души моей, у меня и в мыслях не было вас убивать. Фи! Я! Кабальеро! Как вы можете так дурно думать обо мне, сеньор?

— Зачем же вы стреляли в меня?

— Затем, чтобы лишить вас жизни.

— И вы не называете это убийством?

— Вовсе нет, это просто была работа.

— Как это «работа»? Этот негодяй сведет меня с ума, клянусь честью!

— Сеньор, честный человек обязан держать слово. Мне заплатили.

— Чтобы меня убить? — вскрикнул всадник.

— Именно, — ответил эль-Сапоте. — Вы понимаете, что я обязан был отработать полученные деньги.

Наступило минутное молчание. Очевидно, всаднику довод разбойника казался не столь убедительным.

— Хватит, — сказал он через минуту.

— Я очень этого желаю, сеньор.

— Вы, конечно, понимаете, что ваша судьба в моей власти?

— Было бы трудно оспаривать это.

— Хорошо. Так как, по вашему собственному признанию, вы стреляли с очевидным намерением лишить меня жизни…

— Не могу этого отрицать, сеньор.

— Стало быть, убив вас теперь, когда вы у меня в руках, я только воспользуюсь правом возмездия.

— Это совершенно справедливо, кабальеро. Я должен даже признать, что, действуя подобным образом, вы поступите вполне законно.

Всадник с удивлением взглянул на него.

— Итак, вы согласны умереть? — спросил он.

— Хочу, чтобы вы поняли меня правильно, — живо возразил разбойник. — Я вовсе не желаю умереть, совсем наоборот, но я игрок честный. Я проиграл, значит, должен платить, как того требует справедливость.

Всадник некоторое время размышлял.

— А если вместо того, чтобы воткнуть вам в горло нож, — сказал он наконец, — на что я имею полное право, как вы и сами признаете…

Эль-Сапоте кивнул в знак согласия.

— Если я возвращу вам свободу, — продолжал всадник, — как вы будете себя вести?

Разбойник печально покачал головой.

— Повторяю, я лишу вас жизни. Честный человек обязан держать слово. Я не могу обманывать тех, кто мне платит, это подорвало бы мою репутацию.

Всадник расхохотался.

— Видимо, вам неплохо заплатили за мою жизнь? — спросил он.

— Да нет, но нужда заставляет мириться со многим. Я получил сто пиастров.

— Всего-то? — презрительно воскликнул всадник. — Я думал, что стою дороже.

— Гораздо дороже, тем более что задача эта трудная, но в другой раз я возьму серебряную пулю.

— Вы идиот, приятель. Вы не убьете меня никогда. Сегодняшний случай вас ничему не научил. Я четыре раза слышал свист ваших пуль, это мне надоело. И мне захотелось узнать наконец, кто в меня стреляет. Как видите, это мне удалось.

— Это правда. Впрочем, может быть, вы не подозревали, что я находился так близко от вас. Всадник пожал плечами.