Охотник на кроликов

– Машина еще не пришла, – выдавил Рекс.

В это воскресенье, как и в другие воскресенья, он должен был готовить в прямом эфире Четвертого телеканала. Пропустить передачу было невозможно, а Рекс понятия не имел, который час.

Когда Рекс распрямился, линолеум и трубки дневного света заволокло темнотой. Он оперся о лавку и заговорил, что хочет специальный экран с изображением сырых продуктов и крупный план – когда он будет жарить раков в воке.

– Ты уже должен сидеть в гримерной!

– Знаю. Но что поделать, если такси еще нет?

– Вызови другую машину, – вздохнула продюсер и положила трубку.

Проходившая по коридору медсестра с непонятным выражением в глазах посмотрела на него через очки. Рекс оперся о стену, взглянул на телефонные часы и вызвал такси.

У него из памяти не шло обескровленное лицо Самми, когда мальчик пил активированный уголь, чтобы абсорбировать опасные вещества в кишечнике. Рекс сидел рядом с сыном, носовым платком промокал его покрытый холодным потом лоб и твердил, что все будет хорошо. Около шести утра Самми поставили капельницу, уложили в постель и гарантировали Рексу, что он вне опасности. Рекс остался сидеть на лавке в коридоре, чтобы услышать, если Самми позовет его.

Через сорок минут его и разбудил телефонный звонок.

Рекс быстро подошел к двери палаты, заглянул; сын все еще крепко спал. Чистое лицо было бледным, компресс над катетером сморщился. В утреннем солнце поблескивали шланг и полупустой мешок с физраствором. Живот равномерно поднимался и опускался в такт дыханию.

Рекс почти бегом кинулся к лифтам, вошел в кабину и уже нажал зеленую кнопку, когда позвонил шеф по закупкам телеканала.

– Я в такси, – сказал Рекс; лифт как раз поехал вниз.

– Мне уже пора волноваться? – поинтересовалась Сильвия Лунд.

– Успокойся, они просто перепутали заказы.

– Твое время в гримерной – через двадцать минут, – напряженно сказала Сильвия.

– Я еду, еду, машина уже на Вальхаллавеген.

Он прислонился лбом к зеркалу, чувствуя, как в теле колючей волной поднимается утомление от бессонной ночи.

Такси ждало его у входа в отделение неотложной помощи. Рекс уселся на заднее сиденье и закрыл глаза. Он хотел поспать хотя бы короткое время поездки, но думать мог только о случившемся и о том, что надо позвонить матери Самми, Веронике.

Насколько Рекс понимал, Самми ожидало направление к психологу или куратору, чтобы те вынесли суждение о его наркотической зависимости и суицидальных наклонностях.

Машина повернула и остановилась на гравийной парковке у входа в телецентр. Рекс расплатился и, не дождавшись чека, побежал к стеклянным дверям.

Сильвия поднялась с одного из странных кресел и заторопилась ему навстречу. Лицо приятно подкрашено, уложенные феном волосы падают на шею и скулы.

– Ты не побрился.

– Разве? Значит, забыл. – Рекс провел рукой по подбородку.

– Позволь взглянуть на тебя?

Ее взгляд прошелся по мятой куртке, нечесаным волосам и покрасневшим, припухшим глазам.

– Нарезался. Просто не верится!

– Ну хватит, я над этим работаю, – угрюмо сказал Рекс.

– Дыхни, – коротко потребовала Сильвия.

– Нет, – улыбнулся Рекс.

– Жалко тебя, но при чем тут жалость… Если ты и дальше будешь позориться, ТВ-4 просто прекратит сотрудничать с тобой.

– Да, ты уже говорила.

– Дыхни, или я не выпущу тебя к камерам.

Рекс покраснел, дыхнул Сильвии в лицо, встретился с ней взглядом и зашагал к шлюзовой двери.

Молодая женщина подбежала к стеклянным дверям студии, протащила карточку-пропуск через устройство и придержала дверь, чтобы впустить Рекса и Сильвию.

– Мы еще успеваем, – выдохнула она.

Рекс стал подниматься в гримуборную, но ему вдруг стало плохо на крутой железной лестнице. Пришлось остановиться и постоять, держась за железные перила, прежде чем двинуться дальше.

Он миновал комнату для завтрака, где ждали приглашенные гости, и в своей уборной сразу подошел к раковине. Умылся и прополоскал рот холодной водой, сплюнул, вытерся салфеткой.

Когда он переодевался в висящий на вешалке отутюженный костюм и поварской передник, у него дрожали руки.

Потом он потрусил в гримерную, и молодая женщина, дожидавшаяся в коридоре, последовала за ним.

Рекс уселся в парикмахерское кресло перед зеркалом. Пытаясь справиться с нервозностью, он поглядывал на поток новостей о большом заказе на пассажирские вагоны “Вольво”; одна гримерша брила его, вторая смешивала тональный крем.

Через равные промежутки времени звучала реклама: “Звездный повар Рекс делится лучшими советами, как победить похмелье”.

– Я не спал ночью ни минуты, – выдавил Рекс.

– Да, но мы с этим справимся, – заверила грамерша и прижала влажную губку к его отекшим глазам.

Рекс снова подумал о Самми – как тот был маленьким и сказал свою первую фразу. Стоял холодный осенний день, сын играл в песочнице – и вдруг поднял глаза, похлопал по земле рядом с собой и сказал: “Папа, садись”.

Он не хотел детей, не хотел, чтобы Вероника забеременела. Он хотел только пить, готовить еду и трахаться.

Гримерша в последний раз провела пальцами по его волосам, чтобы они легли гладко.

– Почему люди сходят с ума по готовке? – риторически спросила она.