Охотничий «Декамерон»

делам, на обед, отдых и для прочих дел. Дембель же пробегал мимо своего объекта повышенного внимания в течение всего дня многократно, и если обнаруживал отсутствие прапорщика, то тут же не мешкая ставил метку.

Однако Ерофеев вовремя вспомнил, что у него были умелые руки, а в комплекте к ним еще и умная голова. Через несколько часов напряженной мозговой деятельности он разработал и применил новый тактический прием.

Как я уже говорил, крышу над входом поддерживали две деревянные колонны, которые когда-то были окрашены натуральной олифой, а две ступени, ведущие к входной двери, оставались без какого-либо покрытия. Негодующий ум прапорщика придумал следующую безобидную деталь, которая должна была поставить перед неискушенным разумом Дембеля непреодолимую проблему: он собственноручно покрасил поддерживающие колонны нитроэмалью защитного цвета. По замыслу пес должен был отказаться от маркировки колонны, так как резкий запах ацетона заглушил бы любую метку и само это действо потеряло бы всякий смысл.

Действительно, через полчаса подбежавший Дембель попытался было взять анализ воздуха с поверхности одной из колонн, но тут же поперхнулся и в течение некоторого времени чихал, прочищая нос. Затем несколько секунд размышлял, а потом провел «ритуал отчуждения территории»… прямо на ступени крыльца! Такое развитие событий привело прапорщика в замешательство, но ненадолго.

Несмотря на приближавшийся вечер, Ерофеев, не пожалев эмали и своего свободного времени, покрасил ступени крыльца. «Ну вот, теперь метки ставить будет некуда», – подумал этот борец за справедливость и, отмыв руки от краски, пошел спать. На следующее утро Дембель, совершая «ритуальную» пробежку мимо склада, подбежал к деревянным опорам крыльца, ткнул в них носом и пришел к выводу, что, конечно, много посторонних запахов (ацетон еще не весь испарился), но по сравнению со ступенями возможные конкуренты наверняка обнаружат на поддерживающих колоннах его «заявку». Пес быстро поднял лапу и окропил опору тройной порцией (для надежности) «маркировочного материала». Все, круг замкнулся – теперь можно бесконечно красить, а Дембель будет легко обходить это препятствие!

Прапорщик Ерофеев по этому поводу впал в отчаянье и состояние близкое к депрессии. Даже на замечание своего земляка, долго не видавшего Ерофеева, что, дескать, он сильно загорел за это лето, прапорщик ответил:

– Это не загар, это я почернел от печали!

Сослуживцы все видели борьбу этих «титанов» и ее результат. Кто-то из коллег, считавший себя большим докой в кинологии, подсказал, что, дескать, надо клин клином вышибать и самому своей меткой заявить о контроле над этой территорией. По замыслу у противоборствующей стороны должно было создаться впечатление о том, чтоДембель опоздал и у этой территории появился более могущественный владелец.

Прапорщику ничего другого не оставалось, и он, немного поколебавшись, в сумерках (чтобы никто не видел) поставил свои «метки» в местах, где это делал обычно пес. Утром Ерофеев, несколько замаскировавшись, нетерпеливо и с нескрываемым злорадством ждал этого наглеца. Вскоре показался пес, осмотрелся и, не заметив Ерофеева, подбежал к опорам крыльца, обнюхал их. Было видно, что результат экспресс-анализа его несколько озадачил. Он вновь, более тщательно провел анализ всех запахов колонны крыльца. Из всего этого ароматного букета он выделил запах соперника и вынужден был признать – опоздал! Теперь эту территорию контролировал этот прапорщик, которого он одновременно и побаивался (манипуляции со шваброй), и уважал (военнослужащий). Дембель ограничился обнюхиванием и побежал дальше по маршруту. Ерофеев заслуженно ликовал. Он нашел надежный (как ему казалось) способ мирного выхода из проблемы, но фактически это был вход в еще большую проблему.

На третий день ерофеевского ликования Дембель, следуя по маршруту, как всегда, обнюхал опоры и обнаружил значительное снижение мощности запаха «маркера». Он тут же сделал вывод – прапорщик потерял интерес к этому объекту. Пес моментально воспользовался ситуацией и вновь заявил о «претензии» на эту территорию. Ерофеев заметил этот неожиданный поворот событий и, скрипя зубами, пришел к выводу: необходимо, в зависимости от температуры воздуха, периодически обновлять свой «посыл» этому наглецу. Вскоре запах дембелевских маркеров сменился на вполне конкретный запах меток Ерофеева. Хрен редьки не слаще!

Прапорщик замкнулся и посуровел настолько, что когда бросал взгляд на часы-ходики, висевшие в его каптерке, у них останавливался маятник, а после отвода взгляда маятник вновь начинал движение, отсчитывая время до окончания службы. Сослуживцы начали откровенно подтрунивать над ним.

Однажды в столовой во время обеда один из самых активных весельчаков, позевывая, выразил озабоченность развитием взаимоотношений между Ерофеевым и Дембелем, затем многозначительно произнес:

– Я знаю, почему ты не можешь победить в борьбе с Дембелем.

– Почему?

– Ты некачественно ставишь метки.

– Это еще почему?