Охота на смотрящего

– А ты мне свою историю расскажи, – заявил вдруг отец Платон. – Всю правду. От начала до конца. Это и будет твоей благодарностью. Я, знаешь, истории люблю слушать. Старый стал, книжки читать глаза не дают. А у тебя история, как мне подсказывает чутъе, ин-те-ресная.

– Знаешь, отец, пожалуй, я приму твое предложение, хоть и рассказчик из меня неважный, – уклончиво ответил Варяг. – Но с одним условием, что для начала ты мне расскажешь свою. Думается мне, у тебя история позаковыристее моей будет. А заодно расскажи мне: ты-то сам откуда знаешь про мою наколку? Может, опыт какой-то собственный имеется?

– Имеется, имеется. И немалый, – неожиданно буркнул дед. – И хочешь ли знать, коли бы судьба не уберегла от земного огня – гореть бы мне сейчас в адском пламени.

– Загадками говоришь, отец, – нахмурился Варяг.

– Я хоть загадками, а ты вот и вовсе помалкиваешь. Ну да ладно. Не хочешь первым рассказывать не надо. Тогда послушай мою повесть, может, чего поймешь.

Глава 29 В МУРе работаете?

Александр Беспалый шел на встречу с Николаем в приподнятом настроении. В отличие от надменного генерала Артамонова, загадочный Николай Иванович был весьма предупредителен и подробно объяснил подполковнику, как его найти в Москве. Судя по всему, Николай собирался принимать гостя в неофициальной обстановке. Прямо он об этом, разумеется, не сказал, но дал понять, что их встреча состоится «вдали от посторонних глаз и ушей».

Беспалый сразу смекнул, что Николай Иванович из «комитета», по-нынешнему – ФСБ. Он и сам не мог объяснить, почему он так решил, но в манере вести разговор у Николая было нечто такое неуловимо-характерное для повадок штатного кагэбэшника.

Размышляя о своих телефонных разговорах с Калистратовым, Беспалый выстроил в уме нехитрую схему: Калистратов и Николай играют за одну команду, но только Николай Иванович – это основной состав, а вот генерал-лейтенант Калистратов, похоже, переведен в запас.

Николай Иванович ждал его в 19.00 в кафе «Парус» в парке Дружбы на Речном вокзале. Во всех отношениях это было очень удобно: Александр Тимофеевич расположился в общежитии МВД на Фестивальной улице – совсем недалеко от места встречи. В общежитии жили московские менты-«лимитчики», временно переведенные в Москву для несения патрульно-постовой службы и для охранных мероприятий. Но только их «временный» перевод, как все временное в России, с годами превращался в постоянное жительство. Чему менты, а точнее, ментовские жены, были очень даже рады, невзирая на походное, чемоданное житье-бытье в общаге.

Оказавшись вчера в общаге, Беспалый с нескрываемым отвращением отнесся ко всему, что там увидел: общие кухни, где на веревках сушились милицейские форменные рубашки вместе с детскими пеленками и женским исподним; лениво гуляющих по коридорам работников правоохранительных органов в майках, ментовских баб, без стеснения глазевших на новоприбывшего бравого подполковника.

Беспалого определили в крохотную «двушку» – двухместную комнатенку, подселив к капитану из Воронежа – тоже командировочному. Беспалый матерился про себя. В Москве он бывал регулярно – раз в полгода. И селили его в разных местах; один раз он даже по недоразумению попал в дом приемов МВД на Ленинских горах – дворец, да и только! Но в таком бардаке обитал впервые. И эта гнусная общага только обострила в Беспалом чувство отвращения к столице, куда он втайне мечтал переехать на генеральскую должность, но… этот виноград для него пока что был зелен.

Беспалый вышел из метро и двинулся через парк.

Времени было еще достаточно – час с гаком. Он подошел к искусственному пруду и присел на деревянную резную лавку. Мысли о Варяге не давали возможности расслабиться. Еще в колонии у него зародилось первое сомнение в том, что обезображенный труп, который предъявил ему в бараке лукавый Мулла, и в самом деле Владислав Игнатов. Потом, когда на поверке он недосчитался человека, это сомнение только усилилось. И вот теперь, зная, что в окрестностях зоны бродит неизвестный с автоматом, замочивший туриста, да еще зарезавший двух овчарок, – Беспалый понял, что Варяг жив.

И эта мысль возбудила в нем клокочущую ярость. Варяг, падла, все ему запорол! Не будь Варяга – в «образцовой» зоне все было бы по-прежнему. Снова и снова перебирая в уме события последнего месяца, Беспалый убеждал себя в том, что именно Варяг повинен во всех его неудачах.

Беспалый уже понял даже то, что врач Ветлугин и медсестра Лизавета, которым было поручено «лечение» Игнатова, четко выполняли не его, а Варяга указания. Варяг вовсе не был одурманен наркотиками, не был тем безвольным дебилом, каким он себя представлял, – а четко рассчитывая, терпеливо готовил побег и скорее всего даже сам и подтолкнул зэков на бунт, чтобы под шумок покинуть зону.