Океан. Выпуск тринадцатый

После ужина капитан похвалил меня за цеппелины. Я ответил с достоинством:

— Благодарите камбузника Винцентаса Юргутиса, капитан. Он чистил и тер картошку.

Все наперебой стали благодарить Винце. И только капитан, родной дядя Винце, ни слова не произнес. Винце молча убрал посуду. Но никто не поднимался из-за стола. Это насторожило меня. А Винце просто струхнул. Но вот капитан встал, одернул парадный мундир и обвел взглядом малочисленную команду «Дивониса». Мой бедный камбузник так и застыл в уголке салона с тряпкой в руке.

— Винцентас Юргутис, тайно сбежав из дому и пробравшись в трюм «Дивониса», поступил, честно говоря, по-свински, — сказал капитан. — Однако не в наших флотских правилах вечно судить человека за один-единственный проступок, — продолжал он, уже мягче поглядывая на племянника, который непроизвольно комкал в руках тряпку. — Тем более в море, во время шторма, Винцентас вел себя как настоящий моряк и даже первым бросился на помощь попавшему в беду товарищу…

Владас медведем вывалился из-за стола и по-мужски облапил Винце. Потом, повернувшись к капитану, как загрохотал из пушки, захлопал в ладоши. Аплодировала вся команда. И, конечно же, в первую очередь я. Винце то краснел, то бледнел. Но его глаза светились от счастья.

Когда аплодисменты смолкли, капитан шагнул к Винце:

— Экипаж «Дивониса» решил с этого момента считать тебя, Винце, восьмым членом нашей команды…

Он хотел пожать руку племяннику, но Винце уткнулся лицом в парадный мундир капитана. Узенькие его плечи вздрагивали… Рыбаки, как по команде, выскользнули из салона. Я тихонечко прикрыл окошко камбуза.

ВОЗВРАЩЕНИЕ МОРЯКА

Потом был аврал. Предсказание тралмейстера Антанаса Паулюса сбылось: мы забили трюм крупной треской и даже часть улова сложили в ящик на палубе. Ночью Винце, в последний раз укладываясь на матросскую койку, жалобным голосом попросил:

— Если ты, Марионас, настоящий друг, то проводи меня завтра домой.

— Струхнул? — удивился я. — Шторма не испугался, товарища спас, а здесь…

— Не то чтобы струхнул… — вздохнул Винце. — Просто не переношу душеспасительных разговоров и слез.

— Так меня… вместо громоотвода берешь?

— Почти… — согласно кивнул восьмой матрос «Дивониса». — При постороннем они… постесняются… Понимаешь?

Я прекрасно понял. И все-таки спросил:

— А позже? Когда я уйду?

— Когда ты уйдешь, первая вспышка гнева уже выдохнется. Понял?

— Понял…

И вот мы с Винце сошли с автобуса невдалеке от дома Юргутисов. Винце сознался, что у него чуть-чуть трясутся колени. Может, от того, что, пробыв столько времени в море, он отвык ходить по суше? Ведь и у старых морских волков, после длительного плавания сошедших на берег, иногда слабеют колени и их пошатывает…

Домой Винце не спешил. Он вдруг вспомнил, что должен сказать мне что-то очень важное, но никак не находил нужных слов. Наконец высказался:

— Знаешь, Марионас, будь я на месте начальника всех рыбаков, я бы открыл школу судовых коков, а их учителем назначил бы тебя. Тогда все рыбаки…

— Винце! — Кто-то окликнул его по имени.

Винце обернулся на голос и нахмурился:

— Нида… Только ее здесь и не хватало! Подожди минуточку, Марионас…

Он поправил на плече спортивную сумку и шагнул навстречу Ниде.

— Здравствуй, — сухо сказал он.

— А Всезнайка говорил, что ты пропал, — сообщила Нида.

— Твой Всезнайка только хвастается, что все знает, — хмыкнул Винце. — Я был в море.

— На корабле? — удивилась Нида.

— На корыте, — отрезал Винце.

Нида не хотела ссориться, не выяснив всех обстоятельств. Ее разбирало любопытство, потому она и не обиделась. Только спросила:

— А кто это с тобой? Может, соизволишь познакомить?

— Марионас Грабаускас. Кок нашего рыболовного траулера, — сделав ударение на слове «нашего», сказал Винце.

— Кто-о? — не поняла Нида.

— Кок. Или, по-сухопутному, повар.

— Повар? — На лице Ниды, казалось, даже веснушки подпрыгнули от удивления. — Тогда знакомить не надо.

— Пока, — сказал Винце, небрежно кивнул Ниде и вернулся ко мне. Ему было горько от того, что Нида не пожелала знакомиться с каким-то поваром.

Много позже я узнал, какое большое значение для Винце имел этот разговор и сколь много он решил. Винцентас еще раз убедился, как не идут Ниде веснушки, и в тот же миг сказал себе, что обязательно сам станет коком…

Мы пошли дальше, и я спросил о Ниде:

— Та самая?

— Да. Даже стыдно вспомнить… — улыбнулся Винце. — А веснушчатая! Как сорочье яйцо.

— Я тоже веснушчатый, — напомнил я.

— Да ну? — удивленно вскинул брови Винце. — Я и внимания не обратил…

Он пристально вгляделся мне в лицо.

— Ну, твои веснушки вроде и не веснушки вовсе. Маленькие, еле заметные. Они даже украшают твое мужественное лицо.

Я не успел возразить: Винце решительно подал мне руку и сказал:

— Спасибо, Марионас. Ты — настоящий друг. А домой я пойду один.

Я крепко пожал ему руку и взволнованно ответил:

— Ты — парень что надо, Винцентас. Так держать! Настоящие моряки никогда не прячутся за чужую спину. Не падай духом, Винцентас. И не забывай, что в море ты, как настоящий мужчина, перенес девятибалльный шторм!