Океан. Выпуск двенадцатый

Его попросили прочесть афишку. Бумага извещала о том, что с июля сего, 1871 года начало действовать «высочайше утвержденное Товарищество Беломорско-Мурманского срочного пароходства». И что два его парохода — «Качалов» и «Великий князь Алексей» — открыли срочные (по расписанию) рейсы из Архангельска. «Качалов» — вдоль поморского побережья до Кандалакши с посещением Онеги, Сумы, Сороки, Кеми, а также Кузомени, Ковды, Керети и Соловецкого монастыря. «Алексей» пущен по мурманской линии: от Архангельска до Варде с посещением города Колы и с заходом в крупные становища Мурмана — Семь Островов, Териберку, острова Гавриловы, Еретики, Сергиев Наволок и Вайду-губу. Сообщалось, что принимаются к перевозкам пассажиры за плату по установленному тарифу, а также грузы «с застрахованием». «К сему, — читал почтарь, — ожидающие от действий пароходства взаимного удобства и благополучия — учредители оного: купцы Базарный и Митрофанов, мещане Антонов, Норкин, Дуракин, Ломов, Судовиков, Белоусов, Елизаров…»

Дослушав, рыбаки изумленно закачали головами, принялись обсуждать новость. Все знали кольского купца-богатея Мартемьяна Базарного. Да кто ж на побережье не ведал о жадности его барышной! Многие в покрученниках ходили у этого купца, бывшего лавочника, торговца рыбой.

Народ полюбопытствовал, где же пассажиры с чудо-судна — парохода. Почтарь объяснил, что, мол, поскольку дело новое, неизвестное, то вверить пароходству свою жизнь и грузы люди, по-видимому, не спешат.

— Да вот два господина — пассажиры, — указал чиновник рукой в сторону прогуливавшихся по берегу Островского и Рогожцева.

А они уже обошли все становище, небольшое, десятка на два низеньких избушек. Здесь же стояло с дюжину амбаров, вокруг которых рядками — сотни бочек-трещанок, у берега — лодки и шняки, часть которых была вытащена на камни. Там и тут рыбьи внутренности, сваленные в кучи. Проходя мимо них, Рогожцев зажимал пальцами нос: от гниения стояла нестерпимая вонь.

Советника с врачом провожали любопытными взглядами чумазые зуйки — наживочники, кашевары.

— Как же не быть эпидемиям! — сокрушался Рогожцев. — Ведь разве можно жить в таких условиях?

Спутники подошли к толпе рыбаков, все еще обсуждавших новость.

— Это ж надоть — куды пристроил капитальцы-то свои брюхан неуемной! — гудел молодой высокий рыбак Семен Крыжов.

— Богатей он, да. А все старательством да башковитостью скопил, — пропел Ермил Грудин, хозяин шхуны «Марфа», прибывший скупать рыбу..

— Вона где ево старательство у меня сидит, — стукнул зло по своей груди Семен. — Болезть мокротну заработал да три хвоста рыбьих!

— Коли б нам да чудо эдако, баско бы было, — произнес другой рыбак, разглядывая пароход.

Ермил спохватился. Нельзя упускать случай — надо воспользоваться этим неожиданным сходом. Он раскрыл свою засаленную тетрадь и завопил:

— Эй, православныя! Сколь кто трещочки засолил, подходи да назови, ноне скупаю тышшу пудов. Послезавтрева шхуну заворачиваю в Архангельский город!

— Пошто на паровом-то судне возить нашу треску не вознамерился? — удивился помор в драных бахилах. — Вон и штраховку в пособ давают.

— Продал бы шхунешку-то свою, покуда не утопла, — поддержал задорно другой голос.

— Тьфу, типун те… — сплюнул в сердцах и перекрестился Грудин. Поглядев на пароход, добавил: — Оно б, может, и сподручнее, потому как скорее, да… боязко. Погодить надобно, поглядеть, как пойдет оно, дело пароходное. Не бывало покуда у нас такого.

Островский усмехнулся, тронул за локоть врача:

— Слыхали? Вот и попробуй расшевелить их. — Он сокрушенно покачал головой. — Обидно, что ведь так у нас в любом новом деле!

Рогожцев задумчиво молчал. Потом он вынул из жилетного кармана серебряные часы, щелкнул крышкой.

— Однако нам пора.

III

Семен выбрался из толпы. Его жадно манил пароход. Он подошел к матросам, выгружавшим из шлюпки груз. Все были в ладных, толстой холстины рубахах, в коротких сапогах.

— Здоровы будете, мужики, — приветствовал их Семен.

— Здоров, откуда таков? — отозвался весело один из матросов.

— Дак с Колы сам-то я, промышляем тутотки нонче…

— Каково уловы? — спросил другой матрос.

— А, задери их лихоманка, — досадливо махнул рукой Семен. — Горбатишься, а все в долгах. Зимою мало с голодухи не мрем. А у вас каково?

— Да с голоду не помираем, однако и кубышек нету.

— А все ж как оно работается-то? — допытывался Семен. — На семью достает?

— Да оно навроде и ничо, — сказал первый матрос, присев на бочку и утерев со лба пот.

За ним присели остальные.

— Я вот у купца Бранта досельно на пароходе его работал, — продолжал матрос. — Харч какой ни на есть — а завсегда. На море без харча не потянешь. Да жалованье кладет по уговору помесячно. Невелико жалованьице, ну дак што ж, где его сыщешь больше!

Мужики согласно покачивали головами.