Океан и кораблик

Девчонки с интересом разглядывали меня, а я их. Одеты они были так же, как одеваются в Москве, правда, все трое в юбках. Брюки они надевали лишь на работу. Оказалось, что Нина и Лена работают по ремонту судов, малярами. И с понедельника их бригада переходит на «Ассоль».

— Не думай, что это так просто, — сказала Нина, — пока приступишь к самой покраске, надо сначала очистить все металлические поверхности от ржавчины, заусенцев, старой краски — руки сломишь! У меня от серной кислоты и щелочи было что-то вроде экземы. Сейчас почти прошло.

— Может, надо в перчатках?

— Знаем, да толку… — Нина махнула рукой.

Мы еще немного поговорили, пока пришли те, ради которых девчонки так тщательно принаряжались и причесывались.

Валера Бычок (Бычков), матрос с краболовного судна, белобрысый парень с выпуклым лбом и широко расставленными голубыми глазами. Из-под матроски выпирали мускулы, как у борца.

Иван Шурыга, корабельный механик, тоже крепкий парень приземистого сложения, почти без шеи, с обветренным красным лицом и выгоревшими каштановыми волосами. Он был в новом, с иголочки, костюме, видимо лишь сегодня купленном в магазине готового платья.

С ними зашел и Харитон. Он метнул на меня быстрый взгляд и отвел глаза, как мне показалось, чуть виновато.

Все трое были трезвы, но явно не собирались долго пребывать в этом «ненормальном» для берега состоянии. Бычков нес большую хозяйственную сумку, из которой стал, как Дед Мороз, выгружать колбасы, сыр, консервы, конфеты, водку (в сумке осталось еще несколько бутылок) и шампанское.

Протестующим возгласам девушек отнюдь не собирались придавать значения.

Лена представила меня гостям, я пожала протянутые руки, в том числе и Харитону. Затем Лена и Миэль стали накрывать на стол. Нина с Шурыгой присели на диван и стали шептаться — они были жених и невеста.

Я стала у окна, и сердце мое колотилось, будто я только что совершила кросс до вулкана.

— Садитесь, товарищи! — весело пригласила Лена.

Я обернулась. На столе у каждого прибора стояло по фужеру. Ровно семь — по числу лиц, включая и меня. Присутствующие не заставили себя просить, с шутками расселись вокруг стола.

— Что же ты… — обратилась ко мне Нина, — садись с нами.

— А где Костик? — спросила я нерешительно.

Ох, как не хотелось мне начинать новую жизнь с конфликта. Но и отметить таким образом свое прибытие на Камчатку я тоже не могла. Было совершенно очевидно, как будут выглядеть гости к концу ужина. Недаром бедняга Костик не спешил возвращаться домой.

— Пожалуй, я пойду поищу мальчика, — сказала я.

Все дружно запротестовали, доказывая, что я его все равно не найду, так как он нарочно придет попозже.

— Почему, Лена? — в упор спросила я Лену. Она чуть смешалась.

— Не любит он, когда выпивают, — прошептала она, — маленький еще.

— Вот именно. Простите, а по какому поводу этот пир? — полюбопытствовала я. У девушек округлились глаза.

— Разве нужен повод, чтоб поесть и выпить, как все люди? — удивился Бычков.

— Мы ж на берегу, — снизошел до объяснения Шурыга.

Я молча открыла свой чемодан, достала свитер и молча натянула его на себя. На улице было прохладно.

— Брезгуете нашим обществом? — лениво полюбопытствовал Шурыга.

Валера Бычок медленно поднялся со стула. Загорелое лицо его побагровело, он, кажется, был вспыльчив. Шурыга недобро усмехнулся. Харитон спокойно наблюдал.

Лена испуганно вскочила.

— Ну что ты, Валера, — бросила она матросу, — Марфенька сейчас сядет с нами. И ничего она не брезгует нами. Такая простая, хорошая. Садись, Марфенька, ведь ты же проголодалась. Никто тебя не заставит пить, если не можешь. Садись.

— Ничего, выпьет, — угрожающе протянул Бычков и, ловко, одним ударом о донышко бутылки, вышиб пробку, разлил водку на семерых.

Я пожала плечами. Меня уже захлестнул гнев:

— Я водку вообще не пью. Миэль и Лена тоже не будут. На этот раз на меня дружно уставились все шестеро.

— Не рано ли ты начинаешь командовать, в чужой-то квартире? — сказала Нина, густо покраснев. — Тебя даже не прописали еще здесь. Тоже мне, хозяйка нашлась. Много о себе воображаешь…

Она начала уже с высокой ноты, и голос ее перехватило. Лицо, и так некрасивое, сделалось безобразным. Таких, как Нина, я уже встречала в жизни. Попадались и на нашем заводе девушки, которые, лишь бы не упустить парня, готовы были на все, даже пить с ним за компанию водку.

Валера Бычок поднял бокал.

— За здоровье присутствующих. Пей, Аленка, ну? — и посмотрел на меня.

— Лена и Миэль несовершеннолетние, — напомнила я, — за спаивание несовершеннолетних вас будут судить. Дадут срок. А за Костика еще добавят. (О, как я устала! И мне совсем не хотелось этого скандала. В незнакомом городе, ночью… Но если ты комсомолец, то и надо вести себя, как комсомолец!)

Кто-то ахнул, кто-то опрокинул стул, все вскочили на ноги. Я приоткрыла дверь, но задержалась на пороге.

— Что за чушь плетет эта москвичка? — пробасил Шурыга (у него вдруг сел голос). — Как это несовершеннолетние? Девки давно на собственных ногах. Ломако на доске Почета.

— Лене до совершеннолетия — год, а Миэль—полтора! — крикнула я и выбежала на улицу.