Ограбление России. Рэкет и экспроприации Вашингтонского обкома

Историки говорят о кризисе верхов, о том, что государственная бюрократия была не на высоте положения, не обладала необходимым профессионализмом, была лишена патриотизма и в целом была крайне беспечна. Что народ был неграмотен и не мог оценить в должной мере международной ситуации. Что русская буржуазия была увлечена деланием денег и дальше денег ничего не видела. Что многие российские газеты были агентами влияния Германии и сознательно и целенаправленно дезориентировали общество и т. п. Со всем этим можно согласиться. Можно лишь добавить, что такая же атмосфера благодушия и беспечности царила не только в России, но и в странах Европы.

О грядущей войне предупреждали очень немногие, но их голос был плохо слышен. Так, русский мыслитель Константин Леонтьев еще в 1882–1883 гг. в своих «Письмах о восточных делах» оценивал вероятность войны Германии с Россией как высокую. Удивительно, но человек совершенно другого мировоззрения и политических взглядов, Фридрих Энгельс предсказывал в 1887 году большую мировую войну, которая должна начаться именно с Германии: «Для Пруссии-Германии невозможна уже теперь никакая иная война, — писал он, — кроме всемирной войны. И это была бы всемирная война невиданного ранее масштаба, невиданной силы. От восьми до десяти миллионов солдат будут душить друг друга и объедать при этом всю Европу до такой степени дочиста, как никогда еще не объедали тучи саранчи. Опустошение, причиненное Тридцатилетней войной, — сжатое на протяжении трех-четырех лет и распространенное на весь континент, голод, эпидемии, всеобщее одичание как войск, так и народных масс, вызванное острой нуждой, безнадежная путаница нашего искусственного механизма в торговле, промышленности и кредите; все это кончается всеобщим банкротством; крах старых государств и их рутинной государственной мудрости, — крах такой, что короны дюжинами валяются по мостовым и не находится никого, чтобы поднимать эти короны; абсолютная невозможность предусмотреть, как это все кончится и кто выйдет победителем из борьбы; только один результат абсолютно несомненен: всеобщее истощение и создание условий для окончательной победы рабочего класса»[35]. Но даже многие последователи Маркса и Энгельса в России и Европе забыли эти пророческие слова своего учителя в начале XX века. Возобладали благодушие, беспечность и пацифизм.

Сейчас мне хотелось бы обратить внимание еще на один источник благодушия и беспечности, роль которого нельзя недооценивать. Речь идет о части интеллектуальной элиты тогдашнего общества, которая, безусловно, имела сильное влияние на умонастроения людей. Эта часть элиты была носителем идей так называемого «экономического пацифизма». Это не обычный пацифизм, который строится на моральной проповеди зла войны и носители которого апеллируют к совести людей и политиков. Это пацифизм «интеллектуальный», «научный», базирующийся на анализе и апеллирующий к логике, рациональному мышлению людей.

Впрочем, в истории до этого уже была одна версия «интеллектуального» пацифизма. Ее условно можно назвать «правовым пацифизмом», а его основоположником называют немецкого философа Э. Канта. Основные идеи «правового пацифизма» были изложены философом в его трактате «К вечному миру» (1795). Впрочем, трактат возник не на пустом месте. К концу XVIII века уже существовал целый корпус текстов, выражавших искренние намерения европейских интеллектуалов (политиков, правоведов, священников, философов) положить конец вечному кровопролитию в Европе. Кант предлагал меры международно-правового характера, пытался интегрировать нравственно-моральные принципы в международное право. В трактате немца были даже намеки на целесообразность мирового правительства. Наполеоновские войны и последующие войны XIX века посрамили идеи великого германского философа.

Суть «экономического пацифизма» начала XX века

И вот в начале XX века на сцену выходит «экономический пацифизм». Суть его проста: война в грядущем веке уже невозможна по экономическим причинам. Данное положение большая часть общества воспринимало очень серьезно, потому что оно было обосновано научно. А в начале XX века люди могли сомневаться в существовании Бога, но перед авторитетом «науки» они трепетали. Так вот, народу объясняли: в мировой экономике в последние десятилетия XIX века произошли серьезные изменения. Суть этих изменений — ускорение концентрации и централизации капитала, массовое образование на этой основе монополий (картели, синдикаты, тресты, концерны) и превращение так называемого «рыночного» капитализма в монополистический капитализм. Еще одним важнейшим экономическим явлением стала интернационализация хозяйственной жизни: бурное развитие внешней торговли, резкая активизация международного движения капитала, образование международных картелей и других видов международных монополий.