Ограбить Императора

– Не имею ни малейшего понятия, – пожал плечами военный атташе. – Хотя между нашими посольствами весьма дружеские отношения, но это не дает оснований вмешиваться в дела друг друга.

Неожиданно на полу что-то сверкнуло. Наклонившись, Селиверстов поднял золотую серьгу с небольшим бриллиантом. А это здесь откуда? Неужели среди налетчиков была женщина? Аккуратно рассмотрев украшение, он сказал эксперту, сидевшему за столом:

– Запротоколируй.

Эксперт взял серьгу и положил ее на стол. После чего открыл большую папку и принялся писать: «В комнате на полу обнаружена серьга из золотого металла, предположительно золото…»

Сыщик прошелся по комнате, всматриваясь в следы, оставленные на паркете. Вытащил измерительную ленту и замерил длину шага. Подошел к разбитому косяку и ковырнул его пальцем. Неодобрительно покачал головой. По его унылому лицу трудно было понять, что именно он переживает, только глаза вспыхивали ярким светом, какой можно наблюдать лишь у гончих, натолкнувшихся на желанный заячий след. Поперечные морщины на лбу, следы долгих раздумий и прожитых десятилетий, то углублялись, и тогда становилось понятно, что его натруженный мозг буравит какое-то невеселое соображение, а то вдруг разглаживались, и тогда казалось, что он близок к разгадке.

– Позвольте полюбопытствовать, а как сюда попали преступники?

– С той стороны здания они выдавили стекло. Хотите посмотреть?

– Конечно.

Стараясь не наступать на подтеки крови, вышли из комнаты и, миновав короткий коридор, зашагали к противоположной стороне здания.

– Вот это стекло… Через это окно они и проникли.

– И что вы думаете по этому делу? – спросил Бокий у Селиверстова.

– Типичное ограбление. За свою жизнь на подобные ограбления я насмотрелся предостаточно. Не знаю, что там было в чемоданах у господина посла, но могу с полной уверенностью утверждать, что в них было нечто ценное. Иначе какой смысл идти на такой большой риск?

– И что же там было, по-вашему?

– Например, это могли быть какие-то драгоценности. Но что-то сложно представить, чтобы у господина посла могла набраться целая дюжина чемоданов с ценностями. В самом деле, он же не Рокфеллер! Но то, что за этими чемоданами велось наблюдение, вне всякого сомнения. Налетчиков не остановили даже двери посольства, ведь они не могли не знать, что после международного скандала поиски преступников будут вестись в усиленном режиме. Ограбление произошло в самом центре города, где едва ли не на каждой улице патрули. Совсем рядом штаб революции! А они грабят! Действовали нагло, дерзко.

– Надо ехать в швейцарскую миссию, – высказался Глеб Бокий. – Пусть нам объяснят, что у них хранилось в этих чемоданах.

– Разумно.

Вышли из посольства. Военный атташе, вышедший проводить гостей, застыл у входа впечатляющим монументом. Когда Бокий с Селиверстовым разместились в салоне автомобиля, арматура, скреплявшая его тело в крепкий каркас, как-то вдруг неожиданно пообмякла, потеряв угловатые черты, и он косолапо зашагал к парадному входу.

В дверь звонить не пришлось. Из здания швейцарской миссии, некогда принадлежавшей «Обществу служащих Товарищества Фаберже», высоко задрав горделивую кудлатую голову, вышел швейцар. Опасливо покосился на черный автомобиль, на подножке которого, по-хозяйски расположившись, покуривал солдат, крепко сжимая в руке длиннющую винтовку.

От вышедших из автомобиля людей, в особенности от человека в кожаной куртке, чье крепкое туловище стягивал широкий ремень из толстой кожи, потягивало нешуточной опасностью. За последние несколько месяцев он успел понять истину: с представителями новой власти следовало говорить пообходительнее, а потому, разлепив губы в любезности, швейцар произнес, стараясь максимально смягчить немецкий акцент:

– Фы к кому, господа?

– Мы из петроградской ЧК. Нам нужно поговорить с господином Одье. Он ведь здесь проживает?

– У фас назначен с ним фстреча, господа? Фы записан на прием?

Случись подобное в более цивилизованной стране, он просто спровадил бы наглецов с порога, пригрозив международным скандалом, а тут приходится напрягать затвердевшую с годами мимику и старательно делать вид, что более желанных гостей не доводилось встречать за всю свою жизнь. Начальник ЧК Бокий нахмурился. Его не на шутку начинал раздражать этот ряженый толстяк, невесть чему радовавшийся, и оставалось подобрать только подходящий повод, чтобы стянуть его за бороду прямо на тротуар. Но представители посольства, даже если это ряженые шуты, лица неприкосновенные.

– Не записаны. Мы к нему с сюрпризом… неприятным, – плотно сомкнул челюсти Бокий, поправив ремень, обтягивающий кожаную куртку. Лицо швейцара страдальчески вытянулось, а остатки волос на плешивой голове в молчаливом смятении поднялись редеющим частоколом. – Так что доложи. Немедленно! Мы из ЧК!

– Прашу фас, господа, – потеснился швейцар, впуская в здание малосимпатичных людей.