Ограбить Императора

– Ладно, это я так сказал, – улыбнулся старик.

Шесть лет назад Герасим служил в полицейском участке и приглянулся Карлу Густавовичу во время поездки из Петербурга в Москву, когда «Товарищество» перевозило крупную партию драгоценных камней и золота. Назначенный старшим, он сумел организовать работу таким образом, что не пропал ни один из камней. Позже Карлу Густавовичу стало известно, что за этой большой партией золота охотились боевики из организации социал-анархистов. Герасим Семенович пустил боевиков по ложному следу, а сам сумел доставить ценный груз в обычном пассажирском вагоне под видом простой поклажи. После того случая Карл Фаберже предложил возглавить ему охрану всей компании «Товарищества» и ни разу не пожалел о своем решении. Работа была поставлена столь успешно, что из многочисленных сотрудников «Товарищества» никто не знал, где в данный момент находятся крупные партии изделий.

Прикрыв за собой дверь, Карл Густавович вошел в бронированный сейф. На металлическом полу стояли семь кожаных чемоданов – основное добро петербургского филиала. Вытащив из кармана небольшой ключ, он открыл первый чемодан, стоявший у стены, и приподнял крышку. Сверху лежал платиновый папиросник, обрамленный крупными бриллиантами, а по углам четырьмя крупными александритами. Это была одна из любимых вещей Карла Фаберже, он вообще питал слабость к портсигарам. Полюбовавшись заполыхавшими александритами, он аккуратно положил папиросник в распахнутый зев саквояжа.

Далее был золотой крест, украшенный крупными изумрудами и сапфирами, – одна из последних работ талантливейшего Михаила Перхина. Монтировка и закрепка на камне была настолько искусно исполнена и органично вписывалась в поверхность, что платиновые касты практически терялись среди сверкающих камней, образующих ажурные узоры невероятного плетения и красоты. Невольно создавалось впечатление, что ограненные камни каким-то непостижимым образом переплетаются между собой. Столь же бережно Карл Густавович уложил крест рядом.

Вытащив припасенный список, он отыскал в чемодане коробочку под номером «297Г». Не удержавшись, нежно погладил пальцами красный бархат, почувствовав подушечками пальцев его трепетную ласку. Бережно приоткрыл. В коробочке на синей подушечке лежал букетик ландышей из жемчуга и бриллиантов в миниатюрной золотой оправе. Сердце невольно дрогнуло. Именно с этого букетика ландышей началась его карьера ювелира. Точную копию букета из жемчуга более сорока лет назад он подарил царице Марии Федоровне, матери Николая II. Нахлынувшие воспоминания на какое-то время заставили позабыть о времени.

Следующим было пасхальное яйцо, заказанное царем Александром III для своей жены как сюрприз (на эмали обнаружилась небольшая трещинка, и Фаберже оставил его себе, а самодержцу сделал точно такое же). Это было так называемое «Куриное яйцо», покрытое снаружи белой, имитирующей скорлупу, эмалью, внутри него, в самом желтке, изготовленном из матового золота, пряталась крохотная курочка, выполненная из разноцветного золота. А в курочке помещалась небольшая рубиновая корона. Полученный подарок вызвал у царицы восхищение, и с той поры для царского дома он сделал пятьдесят таких яиц, представлявших настоящие произведения искусства. Вот, правда, последнее пасхальное яйцо, в связи с отречением Николая II, передать так и не удалось.

Карл Фаберже аккуратно перечитывал опись, стараясь взять из чемоданов все наиболее ценное. А когда наконец саквояж был заполнен до самого верха, щелкнул замками.

Он вышел из сейфа-лифта (Герасим все так же стоял у дверей, бдительно посматривая), закрыл дверцу на ключ, а потом несколько раз повернул колесо против часовой стрелки, закрывая его на кодовый замок.

– Карл Густавович, может, вам помочь? – показал Герасим взглядом на саквояж, стоявший в ногах ювелира.

– Ничего, дружок, отдыхай, я уж как-нибудь сам справлюсь. Как говорится, своя ноша не тянет… Герасим, я у тебя вот что хотел спросить…

– Спрашивайте, Карл Густавович, – охотно подался вперед охранник.

– Ты знаешь такого, Валерьяна Ерощука? Кажется, я его рассчитал в свое время за воровство.

– Так оно и было, Карл Густавович. Это ведь я подсказал Евгению Карловичу, что он ворует. Скверный человечишка. Я ведь бывший полицейский, а у меня на таких людишек ой какой нюх хороший! А что, досадил? Так вы только скажите, ежели что, я из него всю душу вытрясу с большим удовольствием! – покачал он кулаком внушительного размера. – Он ведь на Литейном живет.

– Не надо, Герасим, – поумерил Фаберже пыл охранника. – Неприятности он мне пока не доставляет, а вот только почему-то ходит за мной по пятам, а какая у него в том надобность, я не знаю.

– Не следует вам одному по городу ходить, вон нынче что делается!

– Ничего, как-нибудь образуется. Премию я тебе выпишу. Купишь что-нибудь женушке красивое.

– Вот спасибо, Карл Густавович, – расчувствовался охранник. – Благодетель вы наш!