Огонь в ночи

Сзади заскрежетали и заскользили ботинки по мокрому вереску. Со склона спустились Николас с Родериком. Глаза Николаса, щурившиеся от дождя, пристально смотрели на противоположный край ущелья. «Пора их сменить, – резко сказал он. – Если женщин видели в ущелье, я спущусь. А вы, Билл?»

«Думаю, – начал майор Персимон, – что, возможно, следует…»

«Они там что-нибудь увидели? – озабоченно прервал его Родерик. – Мы вернулись потому, что нам показалось, словно… Мы думали…» Он увидел мое лицо и остановился. Затем быстро подошел и встал рядом, успокаивающе улыбаясь.

Но я покачала головой: «Боюсь, что да. Даугал говорит, один из спасателей что-то заметил».

«Да, Родри показывал на что-то. Очень боюсь… – Он снова замолчал и прикусил нижнюю губу. – Почему вы не возвращаетесь в отель, Джанет?»

«Боже, – сказала я почти яростно, – не беспокойтесь обо мне! Уж у меня-то все в порядке».

Трое спасателей появились на краю ущелья. Сквозь судорожные порывы ветра и шум воды прерывисто доносился голос Бигла: «…В луже… не могли рассмотреть… возможно… нога… сейчас спускаемся…»

Я села, почти обрушилась на камень. Ужас уступил место оцепенению. Второстепенные вещи – нудное страдание от мокрых ботинок, холодный мелкий дождь, носовой платок, промокший в кармане пальто – каждая незначительная деталь дискомфорта, казалось, нарочно привлекала и удерживала внимание. Один из способов автоматической защиты. Слишком много потрясений. Я сидела, молчаливо засовывая пальцы в мокрые перчатки, а вокруг совершались приготовления к конечному ужасному открытию.

Бигл и Родри МакДауэл пошли вниз. Я наблюдала с беспристрастным детским интересом за этой необыкновенно увлекательной операцией. Они были так невероятно быстры. Бигл все еще выкрикивал что-то, а Родри и Айен перебросили веревку через небольшую, похожую на колонну скалу, которая торчала рядом с ними. Концы сдвоенных веревок змеями скользнули в глубину, долетели до дна и повисли. Родри что-то сказал Айену, как-то пропустил веревку между колен и через плечо и затем просто пошел спиной к обрыву. Он быстро откинулся на ней, и она стала как скользящая колыбель. Это выглядело просто… и безумно. Я, должно быть, вскрикнула, рядом рассмеялся Родерик.

«Это совершенно нормальный вид спуска, и один из самых быстрых… Нет, Билл, я пойду. Мы будем громко кричать, если потребуется подкрепление».

Родри исчез. Айен оставался возле острого выступа скалы, которая закрепляла веревку, а Бигл уже спускался. Николас повернулся от края. «Я тоже пойду вниз», – отрывисто сказал он.

Родерик, нагнувшись, чтобы закрепить веревку, бросил на него быстрый взгляд. «Вы? Не знал, что вы альпинист».

«Нет? Не знали?» – спросил Николас не очень приятным голосом.

Глаза Родерика замерцали, но он произнес мягко: «Возможно, лучше мне пойти первым». И так же быстро, как Родри, и даже плавнее, он пошел вниз. Николас следил за ним, когда послышался крик снизу, тоже схватил веревку и осторожно спустился.

Маленькая группа мужчин двинулась к краю обрыва, они заглядывали в отдающие эхом глубины, и будто все громче звенело дурное предчувствие, постепенно переходящее из боязни в уверенность. Я встала и решила присоединиться к ним. И почти сразу снизу раздался крик. Крик без слов, значение которого тем не менее было страшно ясным. Я бросилась вперед и почувствовала, что Даугал большой рукой схватил меня за плечо. «Теперь крепитесь!»

«Он нашел их!» – закричала я.

«А, думаю, да!»

Майор Персимон стоял на коленях у обрыва. Крики заглушал ветер. Мужчины перешли от неподвижности к привычному быстрому действию. Собирались спускаться еще два спасателя, а главная группа быстро направилась вниз по осыпи.

«Куда они?»

«За носилками», – ответил Даугал.

Полагаю, надежда умирает трудно. Страстная надежда и крайнее невежество заставили меня быть слепой к его тону и к виду других мужчин. Я нетерпеливо вырвалась и направилась к обрыву. «Носилки? Они живы? Могут ли они быть живы?»

Затем я увидела дно ущелья. Бигл и Николас что-то несли, медленно и неуклюже пробираясь от водопада по плитам в потоке воды. И невозможно было заблуждаться об их ноше… Мертвое тело деревенеет, застывает, как нелепая деревянная статуя в последней душераздирающей позе смерти. Синие брюки, голубая куртка были измазаны и промокли почти до черноты, грязные желтые варежки на скрюченных от ужаса пальцах… Марион Бредфорд. Но это больше не была Марион Бредфорд. На руках мужчин – ужасная деревянная кукла, чья голова свободно болталась на плохо закрепленной шее…

Очень быстро я вернулась к своему камню и села, пристально глядя на ноги.