Огонь изнутри

Всего за несколько секунд мой страх и подозрительность выросли до неимоверных размеров. Сердце заколотилось, меня прошиб пот. Дон Хуан подошел ко мне и, почти не скрывая своего веселья, заверил, что Хенаро просто потешается надо мной, — мы только прогуляемся туда, где тысячелетия назад жили самые первые видящие.

Пока дон Хуан говорил, я мельком взглянул на Хенаро. Тот медленно качал головой из стороны в сторону. Движение было совсем незаметным. Хенаро словно давал мне понять, что дон Хуан говорит неправду. Я едва не обезумел, находясь на грани истерики, и очнулся только когда Хенаро захохотал.

Я был ошеломлен тем, с какой легкостью менялись мои эмоциональные состояния — от практически неуправляемого взрыва до полного спада.

Втроем мы вышли из дома Хенаро. Было раннее утро. Вскоре мы углубились в выветренные холмы, расстилавшиеся вокруг дома. Там мы остановились и сели на огромном плоском камне посреди свежевспаханного и, судя по всему, засеянного склона.

— Вот оно — изначальное место, — сказал мне дон Хуан. — В процессе объяснения нам предстоит прийти сюда еще раз.

— Ночью здесь случаются очень странные вещи, — сообщил Хенаро. — Нагваль Хулиан, по сути, поймал здесь союзника. Вернее, союзник…

Дон Хуан довольно явственно шевельнул бровями. Не договорив, Хенаро умолк и улыбнулся мне:

— Рановато для страшных историй. Подождем до темноты.

Он встал и принялся красться на носках вокруг камня, выгнув назад спину.

- Что он говорил о том, как ваш бенефактор поймал здесь союзника? — обратился я к дону Хуану.

Тот не ответил, глядя на ужимки Хенаро. Дон Хуан был от них в экстазе.

Через некоторое время он, наконец, проговорил, все еще не сводя глаз с Хенаро:

— Хенаро имел в виду довольно сложный метод использования осознания.

Хенаро тем временем полностью обошел вокруг камня и вернулся на свое место. Тяжело дыша, он сел на камень. Он почти задыхался.

Дон Хуан, похоже, был просто в восторге от того, что только что проделал Хенаро. У меня же в очередной раз возникло ощущение, что они надо мной потешаются, замышляя нечто, о чем я не имею ни малейшего понятия:

Вдруг дон Хуан вновь принялся рассказывать. Звук его голоса меня успокоил. Он сказал, что в результате огромнейших усилий видящие пришли к следующему заключению: полностью развитое процессом жизни сознание взрослого человеческого существа называть осознанием некорректно, поскольку в результате определенных преобразований оно превращается в нечто гораздо более сложное, более мощное и более дееспособное. Это нечто видящие назвали вниманием.

— Откуда видящие узнали, что осознание человека растет и трансформируется? — спросил я.

Он ответил, что на каждом этапе развития человеческого существа некоторая полоса эманаций внутри кокона становится ярче. По мере накопления человеческим существом опыта эта полоса постепенно начинает излучать свет. В некоторых случаях свечение данной полосы эманаций становится настолько ярким, что она сливается с внешними эманациями. Наблюдая такое усиление свечения, видящие были вынуждены предположить: осознание — это как бы сырье, продуктом переработки и развития которого является внимание.

— Как видящие описывают внимание?

— Они говорят, что внимание суть упорядоченное и усиленное процессом жизни осознание, — ответил он.

Он добавил, что определения таят в себе определенную опасность: делая вещи более понятными, они их упрощают. В данном случае, давая определение вниманию, мы рискуем превратить чудесное магическое преобразование в нечто бытовое и невыразительное. Внимание — величайшее и, по сути, единственное достижение человека. Исходное осознание животного уровня трансформируется до состояния, охватывающего всю гамму человеческих проявлений. А видящие совершенствуют его еще больше — до тех пор, пока оно не охватит объем человеческих возможностей.

Я поинтересовался, существуют ли с точки зрения видящих какие-либо принципиальные различия между проявлениями и возможностями.

Дон Хуан объяснил, что под проявлениями понимается то, что мы способны выбирать как личности. Этим термином обозначается все, относящееся к уровню обычной жизни, то есть — к диапазону известного. И благодаря этому проявления ограничены как количественно, так и качественно. Человеческие же возможности принадлежат сфере неизвестного. Они относятся не к тому, что мы можем выбрать, а к тому, чего мы способны достичь. Примером человеческого проявления может служить наш выбор, сообразно которому мы считаем человеческое тело материальным объектом, подобным множеству прочих материальных объектов. А пример одной из человеческих возможностей — достижение видящих, благодаря которому они воспринимают человека как яйцеобразное светящееся существо. Тело как материальный объект относится к сфере известного. Воспринимая тело как светящееся яйцо, мы имеем дело со сферой неизвестного. Человеческие возможности, таким образом, поистине неисчерпаемы.