Огонь и ярость

Тусклый свет пары свечей озарял большую, но простую комнату. Его деревянная кровать стояла посередине, сверху были тяжелые шкуры. Медвежья шкура лежала на колу у кровати, стоял сундук. Когда-то это был сундук его матери. Рубины украшали крышку и бока, там была медная окантовка. Она взяла его с собой из дальнего королевства, где ее выдали за его отца. Он хранил в сундуке вещи, как в память.

Его сундук был не таким красивым: простые четыре пряжки и только его одежда внутри. Огонь уже горел в камине, чаша с водой и кувшин стояли рядом. Шкуры висели и на каменных стенах.

Он сорвал одну в приступе гнева и встал у окна, смотрел на темную ночь снаружи, скрестив руки на широкой груди.

Память о матери сложно было вынести. Он смотрел на небо, понимая, что не мог скорбеть из-за смерти отца. Осознание, что он был в ответе за множество драконов, вызвало тревогу, сдавившую его горло. У него уже не было отца, у которого можно было спросить совета.

Ему нужен был кто-то опытный в этот миг.

Глава Регарда. Он не ожидал получить этот титул еще пару десятков лет.

Он прислонился к окну и вздохнул.

Король Мацухару был союзником. Помощь темных эльфов для безопасного пути через Драконий переход была ценной. Теперь темные эльфы отступят, вернуться домой, чтобы горевать и заниматься своими проблемами.

Он должен был изначально знать, что ничего не получится просто, и им придется бороться за каждое преимущество.

В дверь постучали, он вскинул брови, не понимая, кто посмел его тут потревожить.

Он прошел к двери и открыл ее, его гнев рассеялся, когда он увидел тревожные серебряные глаза Амалии.

Он прижал ладонь к дверному косяку и смотрел, как ее взгляд скользил по его голой груди до пояса штанов.

Она быстро посмотрела ему в глаза, краснея.

— Ты в порядке? — спросила она тихо, как трещащий огонь за его спиной.

Он склонился к ней и отклонил ее голову для нежного поцелуя.

— Буду, — сказал он. — Если войдешь ко мне.

Она закрыла глаза и поцеловала его в ответ. А потом шагнула назад.

— Завтра нам нужно подготовиться к прибытию лидеров других племен. Нам стоит отправить соболезнования темным эльфам и предложить помощь. Они ведь помогли нам с моим спасением.

Он кивнул, немного разочарованный, что она не вошла, но гордый, что она начинала звучать как настоящий лидер.

Он не жаловался. У него был поцелуй. Пока хватит. Он вспомнил, как раньше думал, что у него не будет любимой.

Амалия изменила все за миг. Он увидел ее во тьме корабля отца Мардука, их первое прикосновение изменило его так, что он не мог стать теперь прежним.

— Хорошо, — сказал он. — Хероки доставит наше послание в Лордисбург.

— Отлично. Все будет хорошо. Главное — не терять головы.

Он, посмеиваясь, прищурился.

— Вот так слова.

Она пожала плечами.

— Так всегда говорил мой папа.

Улыбка Килана увяла.

— Хотел бы я встретить его.

— И я хотела бы встретить твоего отца.

Он сглотнул, желая отмотать время назад и вернуть его. Он восхищался бы Амалией и гордился бы тем, что его сын нашел ту, что любил.

Любовь.

Это слово пугало его, но он смотрел на Амалию и думал, ощущал ли любовь, растущую в его душе.

— Спокойной ночи, — кивнула она и попятилась в тусклый свет пустого коридора.

Он взял ее за руку и поцеловал костяшки.

— Приятных снов, Амалия.

Ее улыбка согрела его сердце. Ее глаза блестели, она посмотрела на него.

— И тебе, Килан.

Он проводил ее взглядом и закрыл дверь.

Он повернулся к кровати и потер виски, пытаясь придумать, как не дать королю Фенриру помешать их заданию.

5

Щеки Амалии пылали, она уходила от комнаты Килана.

Она вдохнула и прогоняла жар из живота, что появился от его полуобнаженного тела. Она и раньше его видела, но его взгляд, когда он пригласил ее в комнату, что-то с ней сделал.

Появилось желание, что она один раз ощущала к другому, и Амалия не думала, что позволит себе ощущать это еще раз.

Качая головой, она ругала себя за мысли об Аросе. Ей нужно было прогнать его из разума и памяти, но это было невозможно. Он повлиял на то, какой она стала.

Она любила его когда-то. Ее первая любовь изменила ее жизнь. Он показал ей доброту, когда она боялась. Она бежала от диких волков подростком, ее чуть не забрали русалки, что пугало еще сильнее. И красивый блондин спас ее и навсегда остался в ее сердце.

Она шла в столовую, Свейн и Олаф шагали за ней, пока Тофи и Синли сторожили вход в зал.

Она посмотрела на них. Они не покидал ее, пока она не уходила в свою спальню. Потом они по очереди сторожили у двери.

— Я хотела проверить его, — объяснилась она, и Свейн ухмыльнулся, но кивнул.

Она читала по его глазам, что он не верил ей. Никто не верил, и от этого ее щеки снова вспыхнули, она поняла, что они думали. Вздохнув, Амалия ускорилась и решила пойти к себе, а не на пир. Она наелась, и от напитков лишь ослабеет и попробует снова прийти к Килану.

Она поспешила к двери, вбежала и закрыла ее, стража осталась снаружи.

Ее служанки были внутри, отдыхали на кровати. Они вскочили на ноги, улыбнулись, и было ясно, что ее не ждали так рано.

— Так скоро вернулись, ваше высочество? — спросила Жежна, помогая ей раздеться.