Огни в долине

Узнал Куликов очень мало, все, что рассказали Игумнов и Сыромолотов, было ему известно, хотя они добавили кое-какие подробности. Когда Василий ушел, Сыромолотова охватило беспокойство. Он и до появления милиционера знал, что приисковое начальство встревожено исчезновением драгера. Но дело было сделано чисто, Парамонов следов не оставил, и ему, Егору Саввичу, бояться нечего. Нечего-то нечего, а все-таки в глубине души стала тлеть искорка страха. Зачем Куликов явился на конный двор? Подозревает что-нибудь? Любой бы на его месте пришел, ведь с конного двора посылали повозку. Милиционер на весь день испортил настроение старшему конюху, и за что бы он ни брался, работа валилась из рук.

Сморчок вернулся с зимовья сегодня под утро, и Сыромолотов успел только мельком повидать старика. Тот был сам не свой, толком ничего рассказать не мог, но Егор Саввич понял, что все вышло как надо: проклятая драга долго еще будет стоять. Сам директор бьется с ней, а ничего поделать не может. Пусть ищут. Даже если дознаются, так на старшего конюха все равно и краешка тени не упадет. Как было договорено, Федор сегодня уйдет надолго из этих мест, пока все не успокоится. А если и поймают Парамонова, все равно ничего не узнают. Федор — кремень. Умрет, а не выдаст. Нет, зря он, Егор Саввич, обеспокоился, он тут ни с какой стороны не замешан.

А на другой день Сыромолотов узнал: драгу починили и она опять работает. Вот тебе на! Что же это такое? Выходит, все хлопоты пропали даром. Нет, наверное, лучше подорвать чертову драгу, предлагал же Федор… Но ничего — недолго поработает машина. Без драгера им трудно, нет другого такого специалиста. Для Алексашки удар, и еще какой. Получил подарочек. А там еще получит, и третий, тогда конец Алексашке, да и всей Советской власти. Наступит его, Егора Саввича, время. Васютка вот растет, верная опора. Он и примет дедовы дела.

Прямо с драги Майский приехал в контору и, прежде всего, зашел к Слепову. Иван Иванович не узнал директора: так он похудел и осунулся.

— Пустили драгу, — Майский устало сел, взглянул на парторга. — Пришлось повозиться.

— Понятно, нелегкое дело, — Иван Иванович разглядывал директора с уважением. — Отдохнуть тебе надо, Александр Васильевич. Вид у тебя неважный.

— Какой отдых! — отмахнулся Майский. — Отдохнешь тут. Неделю! Целую неделю потеряли.

— Что же поделаешь, бывает. Но это не значит, что и себя не надо щадить. Смотри, надломишься.

— Высплюсь, побреюсь и завтра не узнаешь меня. Как на шахтах?

— Все ладно. Происшествий нет.

— Мы с тобой собирались съездить, да так и не пришлось. У тебя завтра дел много?

— Можно и съездить. Вот собрание готовлю о рабочей инициативе. Тебе тоже выступить надо.

— Выступлю. У меня есть о чем рассказать коммунистам. Драга хороший материал дала.

— К месту будет… А, Василий Павлович! Заходи, заходи, у меня только директор. Он тоже послушает.

Куликов поздоровался и сел напротив Майского.

— Удалось что-нибудь узнать?

— Кое-что выяснил, товарищ директор.

Василий достал блокнот и, заглядывая в него, начал:

— Петр Игумнов выехал из Зареченска в пять часов утра. Провожал его брат Александр. В Златогорск Петр прибыл во вторник, а в среду во вторую смену вышел на работу. Это первое. Второе. Тарасенко прибыл в Златогорск в среду со всей семьей. Игумнов встретил его и передал повозку. Это видел дежурный по станции Подшивалов и носильщик Синицын. Третье. Тарасенко уложил вещи в повозку, посадил ребят, жену и сразу же выехал в Зареченск примерно в одиннадцать часов утра.

— В среду? — переспросил Майский.

— Так точно, в среду. Выходит, в четверг он должен был приехать.

Слепов и Майский переглянулись.

— Что ты обо всем этом думаешь, Василий Павлович, — спросил Иван Иванович.

Куликов пожал плечами.

— Откровенно, ничего не могу предположить. Надо побывать на месте, провести доскональное обследование дороги. По моей просьбе этим занимаются товарищи из Златогорска.

— Ага! Ты уже сообщил туда? — Слепов чуть удивленно вздернул брови.

— А как же? В таком деле время терять нельзя.

— Верно, верно.

— Скверная история, — Майский встал и прошелся по кабинету. — Не нравится мне она. Предположим, с лошадьми что-то случилось…

— Сомнительно, — Слепов принялся за свой подбородок. — Шагом ехать и то можно добраться. Если с одной лошадью несчастье, так другая бы довезла потихоньку. Наконец Тарасенко мог верхом приехать за подмогой.

— Игумнов передал ему лошадей и повозку в полном порядке, — вставил Куликов. — Причем, как он утверждает, до Златогорска лошади шли хорошо, а перед обратной дорогой почти сутки отдыхали.

— А если заблудился Тарасенко? Могло такое быть?

— Не могло, товарищ директор. Где блуждать-то? Дорога тут одна.

— Ну свернул куда-нибудь в сторону, в болото залез.

— Сомнительно это.

— Так что же тогда?

— Могли убить, ограбить, — не очень уверенно сказал милиционер. — Говорят, у него с собой вещички были, и немало. Подсмотрели на станции бандиты, а по дороге напали.