Огни на равнине

Что произошло со мной? Я замер перед священным образом, которому поклонялись миллионы страждущих, перед символом веры, чья магическая жертвенная сила когда-то ослепляла и захватывала меня самого, но видел лишь окровавленный труп, приколоченный к тяжелому кресту и обвисший под влиянием силы тяжести на неестественно вывернутых руках. Что за мрачный переворот свершился в моей душе? Я распростерся ниц на грязном, пыльном полу и заплакал. Впервые за столько лет религиозные чувства взыграли во мне, привели в эту деревню, а я ничего не испытывал. Почему я видел только искалеченные тела моих товарищей и истерзанное тело Иисуса, намалеванное каким-то бездарным художником? За что судьба решила сыграть со мной такую злую шутку? Или же причина была скрыта во мне самом?!

«De profundis!» Эти слова сорвались с губ моих в том страшном сне, что привиделся мне накануне ночью. Теперь они гулко звенели под сводами церкви. Казалось, звук шел с хоров. Я поднял голову. Никого! В храме не было ни души. Кто же произнес их? И я понял, что это мой собственный голос раздался в тишине! Видимо, находясь в состоянии сильного возбуждения, смятения, я сам выкрикнул призывные слова.

Если я действительно сошел с ума, то мое помешательство началось именно в тот момент.

«Из бездны взываю к Тебе, Господи! Господи, услышь голос мой…»

Отчаянный вопль, страстная мольба вернулись ко мне из детства и проникли в самое сердце. В безумном нетерпении я еще раз осмотрел обветшалую филиппинскую церковь, скользя взглядом по стенам и потолку. Тишина, пустота, безмолвие. Не было никого, не было ничего, что могло бы мне ответить.

«Возвожу очи мои к горам, откуда придет помощь моя…» [6]

Узы, связывавшие меня с внешним миром, вновь начали рваться. Во всей безбрежной вселенной никто не мог откликнуться на мой крик о помощи. Увы, такова была моя судьба! Я должен был покориться Провидению.

Я решительно поднялся с пола, прошел мимо статуи Девы Марии – вообще-то Богоматерь больше походила на камеристку – и распахнул боковую дверь алтаря.

Я остановился на лужайке, с которой открывался прекрасный вид на море. Здесь обнаружился еще один труп. Трава вокруг пожухла от гнилостных испарений и слизи. Мертвец простирал ко мне руку, и я случайно заметил, какими поразительно длинными были ногти на его пальцах. Я задался вопросом: они отросли после гибели человека или уже были такими в момент смерти?

На краю лужайки стоял дом священника. Я приоткрыл оконную раму с выбитым стеклом и залез внутрь. Там царил полнейший разгром: дверцы кухонного шкафа широко распахнуты, со всех кастрюль и сковородок сброшены крышки. Грабители растащили все подчистую. Осталось лишь несколько книг, в том числе два томика Эдгара Уоллеса. «Странно, с чего это филиппинский священник взялся читать детективные романы?» – поразился я.

Наступил полдень. За окном блестело на солнце море Висаян. «Построить бы здесь отель для туристов, – ни с того ни с сего подумал я. – Это место стало бы модным, отель пользовался бы популярностью».

Я устроился на плетеной лежанке у окна. Непривычно было вновь пользоваться предметами интерьера. Растянувшись во весь рост на тростниковом ложе, я испытал странную ностальгическую грусть. А вскоре ощутил резкий приступ голода. Пришлось встать и тщательно обшарить весь домик. Следы, оставленные грабителями, не охладили мой пыл. Я открыл шкафы, обыскал каждый ящик. На кухне, оборудованной по-европейски, обследовал все щели, уголки и закутки, надеясь отыскать хотя бы такую мелочь, как спичка. Поиски оказались тщетными. Неожиданно мне пришла в голову мысль об увеличительном стекле – с его помощью можно было бы разжечь костер. Я попытался представить себе пастыря. Наверное, это был мужчина пожилого возраста, скорее всего, он надевал очки, когда хотел почитать книгу Эдгара Уоллеса.

Я облазил весь кабинет священника, но так ничего и не нашел. Проклиная служителя культа за бедность и аскетизм, я снова плюхнулся на лежанку и мгновенно заснул.

Глава 19 СОЛЬ

Сон мой был долгим и мучительно тяжелым. Проснувшись, я выглянул в окно: над морем мерцало бледно-розовое предзакатное сияние. Вдали по-прежнему стрекотали моторные лодки.

Я понимал, что страшно рискую, оставаясь в этой деревушке. Но меня обуяла лень. Мне вообще не хотелось шевелиться. Глаза мои закрылись, и я вновь заснул.

Я слышал, как кто-то звонко распевает знакомую мне местную песню. В ней звучали известные испанские мотивы. Страстные, чувственные нотки, правда, исчезли из напева, остались только отзвуки грусти. Голос принадлежал молодой женщине. Чистый, ясный, он лился в окно, точно луч света…

Это был не сон! Я приподнялся на локте и осторожно выглянул на улицу. Стояла глубокая ночь. Море, озаренное лунным сиянием, тихо дышало. Черной тенью по серебристой водной поверхности скользила лодка. В ней находились два человека. Мужчина сидел на носу, женщина гребла. Это ее голос, чистый, нежный, несся над морем и проникал ко мне в комнату. Иногда песня прерывалась смехом…

Кто-то громко заскрежетал зубами. Оказалось, я!