Читаем Огненный всадник полностью

16-го числа Боноллиус с утра копался у вала с группой рабочих из пленных. Вот когда эти подневольные пригодились, не важно, знали они русский или нет! Пленные представляли собой сброд несчастных забитых людей, не умеющих говорить «нет» начальству. Жаль, что их осталась лишь половина — кто умер от болезни и ран, кого подстрелили свои же во время работ на разрушенных кватерах.

Корф проверял пушки на стене. Оникеевич дежурил с мушкетерами у бойниц. Все выглядело более-менее спокойно, и Обухович заскочил домой, чтобы перекусить. Его жена поставила на стол миску с кутьей — кашей из ячменных зерен — и похлебку из конины с кусочками мяса — убили очередного коня. Теперь в городе осталось лишь двадцать два скакуна. На обед пришел и сын Обуховича в оранжевом кожаном мушкетерском камзоле. Он молча поставил свой длинноствольный мушкет в угол и снял широкополую шляпу. У семнадцатилетнего Обуховича-младшего были такие же, как у отца, длинные светлые до плеч волосы и голубые глаза.

— Садись, Ян, перекусишь, — предложил воевода сыну. Тот сел за стол.

Жена Обуховича, ставя на стол еще две миски для сына и подавая два тонких куска хлеба, буркнула:

— Сегодня народ опять бухтел. Может, все же послушаешь их?

— И ты туда же! — недовольно ответил воевода. — Я сам разберусь, — и, улыбнувшись, повернулся к сыну, — а знаешь, чего так тихо со среды?

— Переговоры же ты ведешь? — ответил тот, не отрываясь от еды.

— Не только, — хитро улыбнулся Обухович, — один из пленных более-менее говорит по-русски, и он рассказал, что 14-го верасня, как раз первого числа по московскому календарю, московиты отмечают свой Новый год, семь тысяч сто шестьдесят какой-то. Точно не помню.

— Ого! — Ян повернул голову к отцу. — Что же за календарь такой? Точно не христианский. А ведь они, вроде, православными себя называют!

— Верно, — кивнул воевода, — называют себя греческими православными. Правда, сами греки их при этом схизмой зовут. Отклонистами то есть. Не нравится грекам их православие! А наши некоторые уши развесили — пришел православный царь, всех облагодетельствует! Они еще не знают, что за православие несет нам этот царь, а уже готовы жить под его короной! Так своим сплетницам и скажи! — сердито бросил взгляд в сторону жены Обухович. — Схизматики, схизматики и есть!..

Трапеза подходила к концу, когда со двора стали доноситься мужские и женские голоса. Множество голосов.

— О, пожаловали! — воевода встал, надел шляпу и вышел на крыльцо. Выйдя, он оторопел. Под предводительством Галимонта — как обычно во всем черном с белым воротником и в высокой черной шляпе — и Соколовского бунтовщики собрались огромной толпой, затопившей весь двор. Три солдата с мушкетами наизготовку стояли перед крыльцом, удерживая людей.

— Не стрелять! — приказал солдатам воевода.

— Чего галдите? Чего вам опять надо? — повернулся он к народу, сердито взглянув на судью, возглавлявшего толпу. Впрочем, он многих узнал. Был здесь и тесть Кмитича пан Подберезский, волком смотревший на воеводу.

— Отдай знамя! — кричал судья. — Хотим сдать город царю московскому! Мы тут прочитали твой манифест, что хочешь время тянуть да некоей помощи ожидать! Это обман! Мы не хотим терпеть голод и нужду! Если бы был смысл оборонять город, разве не делали бы мы этого? Разве не бились мы рядом с тобой на стенах? Теперь такой нужды нет! Отдай знамя, пан воевода!

— Вот ты сказал, что я вас обманул, — отвечал воевода судье, положив правую руку на эфес сабли, — а не вы ли первыми обманули меня, договариваясь за моей спиной с царем! Да это же бунт на корабле! Вы — типичный пират, пан Галимонт. А еще судья! Стыд!

— Не отдашь знамя, то мы сами зайдем! Пошли, панове! — махнул рукой судья и направился к крыльцу. Его черные туфли с квадратными пряжками гулко застучали по деревянным ступенькам.

— Не стрелять! Сталкивайте их! — приказал Обухович солдатам. Те мушкетами стали спихивать вниз со ступенек Галимонта, Соколовского и еще одного человека, пытавшихся пройти в дом. Галимонт стал упираться, но солдаты поднажали, и судья с Соколовским полетели на землю. Они, правда, тут же вскочили с красными напряженными лицами.

— Пусти! Добром прошу! — глаза судьи налились кровью. Он сжал кулаки.

— Негоже, пан судья, действовать как бандит! — закричал на него Обухович. — Вы как никто должны знать закон!

Но возмущенную толпу это лишь разозлило. Люди стали наперебой кричать, тряся в воздухе кулаками. Поток орущих мужчин и женщин подался к крыльцу, угрожая смести все на своем пути.

— Отдай знамя!

— Хватит произвола!

— Не хотим более воеводу!..

— Стоять! — крикнул Обухович и выстрелил из пистолета поверх голов людей. Еще один выстрел вверх сделал сын Обуховича из своего дальнобойного мушкета. Он уже был вместе с отцом на крыльце. На какой-то момент все заволокло пороховым дымом, и Обухович ничего не видел перед собой.

Перейти на страницу:

Все книги серии Пан Кмитич

Огненный всадник
Огненный всадник

Михаил Голденков представляет первый роман трилогии о войне 1654–1667 годов между Московским княжеством и Речью Посполитой. То был краеугольный камень истории, ее трагичный и славный момент.То было время противоречий. За кого воевать?За польского ли короля против шведского?За шведского ли короля против польского?Против московского царя или с московским царем против своей же Родины?Это первый художественный роман русскоязычной литературы о трагичной войне в истории Беларуси, войне 1654–1667 годов. Книга наиболее приближена к реальной истории, ибо не исключает, а напротив, отражает все составляющие в ходе тех драматических событий нашего прошлого. Читатель не только узнает правду о самой неизвестной войне истории, но и окунется в удивительный и ныне уже исчезнувший мир, в котором жили наши соотечественники в XVII веке.

Михаил Анатольевич Голденков

Исторические приключения
Тропою волка
Тропою волка

Книга «Тропою волка» продолжает роман-эпопею М. Голденкова «Пан Кмитич», начатую в книге «Огненный всадник».Во второй половине 1650-х годов на огромном просторе от балтийских берегов до черноморской выпаленной степи, от вавельского замка до малородных смоленских подзолков унесло апокалипсическим половодьем страшной для Беларуси войны половину населения. Кое-где больше.«На сотнях тысяч квадратных верст по стреле от Полоцка до Полесья вымыло людской посев до пятой части в остатке. Миллионы исчезли — жили-были, худо ли, хорошо ли плыли по течениям короткого людского века, и вдруг в три, пять лет пуста стала от них земная поверхность — как постигнуть?..» — в ужасе вопрошал в 1986 году советский писатель Константин Тарасов, впервые познакомившись с секретными, все еще (!!!), статистическими данными о войне Московии и Речи Посполитой 1654–1667 годов.В книге «Тропою волка» продолжаются злоключения оршанского, минского, гродненского и смоленского князя Самуэля Кмитича, страстно борющегося и за свободу своей родины, и за свою любовь…

Ирина Сербжинская , Михаил Анатольевич Голденков

Приключения / Исторические приключения / Проза / Историческая проза / Фэнтези

Похожие книги

1917, или Дни отчаяния
1917, или Дни отчаяния

Эта книга о том, что произошло 100 лет назад, в 1917 году.Она о Ленине, Троцком, Свердлове, Савинкове, Гучкове и Керенском.Она о том, как за немецкие деньги был сделан Октябрьский переворот.Она о Михаиле Терещенко – украинском сахарном магнате и министре иностранных дел Временного правительства, который хотел перевороту помешать.Она о Ротшильде, Парвусе, Палеологе, Гиппиус и Горьком.Она о событиях, которые сегодня благополучно забыли или не хотят вспоминать.Она о том, как можно за неполные 8 месяцев потерять страну.Она о том, что Фортуна изменчива, а в политике нет правил.Она об эпохе и людях, которые сделали эту эпоху.Она о любви, преданности и предательстве, как и все книги в мире.И еще она о том, что история учит только одному… что она никого и ничему не учит.

Ян Валетов , Ян Михайлович Валетов

Приключения / Исторические приключения