Огненный трон

Быть может, вам не понравится мой ответ, но я не люблю, когда меня контролируют. Картер и так постоянно диктует мне, что и как мы будем делать. Но обычно он не управляет каждым моим шагом. Похоже, пока я мылась и собиралась, Картер, Амос и Баст все между собой обговорили и выработали стратегию. Приняли решение за моей спиной и даже не подумали поинтересоваться моим мнением. Ну и денек! Баст собралась в тартарары Дуата, откуда вполне может не вернуться. Нам с Картером нужно отправляться на поиски второй части свитка, и впереди маячит перспектива снова превратиться в живой факел… если не в головешку.

Нет уж, увольте. Не надо меня ни в чем убеждать. Коли мне суждено умереть, пусть смерть подождет до завтрашнего утра.

Я искоса посмотрела на Картера. Как и ожидала, он был удивлен и раздражен одновременно. Обычно мы стараемся не цапаться при учениках. Но сейчас чувствовалось: у него лопается терпение. Картер всегда упрекал меня в безрассудстве. И наверняка он злился за вчерашний вечер. И за то, что я схватила свиток, и за все остальное. В общем-то, Жас тоже пострадала по моей вине. Не удивлюсь, если Картер вспоминал блаженные времена, когда видел свою взбалмошную сестру всего два раза в год.

Я приготовилась к поединку в несколько раундов. Но помешал Амос.

– Сейди, появляться в Лондоне опасно, – начал он и тут же поднял руку, чтобы пресечь мои возражения. – Но раз тебе так хочется туда отправиться…

Здесь мой дядя сделал драматическую паузу, будто ему не нравилось то, что он должен мне сказать.

– …ты хотя бы обещай быть осторожной. Сомневаюсь, чтобы Владимир Меншиков успел слишком быстро подготовиться к атаке на наш дом. С тобой ничего не случится, если ты не будешь применять магию. Словом, старайся не привлекать к себе внимания наших противников.

– Амос! – недовольно воскликнул Картер.

Дядя довольно сурово посмотрел на него, и братец осекся.

– Пока Сейди будет в Лондоне, мы займемся планированием вашего похода. Завтра утром вы отправитесь в путь. А я продолжу занятия с вашими учениками и возьму на себя оборону дома.

По глазам Амоса читалось: он не хотел, чтобы я ехала в Лондон. Мое желание было глупым, опасным и безрассудным. Словом, типично моим. Но я ощущала, что дядя понимает меня и мое положение. Сейчас мне было почти так же худо, как ему накануне Рождества. Тогда Сет вселился в тело Амоса и пытался помыкать его разумом. Потом Амос впал в депрессию, и для исцеления ему пришлось отправиться в Первый ном. Он чувствовал себя виноватым, оставляя нас одних. Но только так возникал шанс сохранить рассудок. Думаю, он лучше, чем кто-нибудь, представлял, каково это, когда нужно куда-то ехать. Если бы мы с Картером отправились сегодня, без всякой передышки, я бы просто взорвалась.

Я радовалась, что Амос вернулся, и с удовольствием перекладывала на него свое преподавание (временно, конечно). По правде говоря, учительница из меня отвратительная. Терпения не хватает по нескольку раз объяснять одно и то же.

[Помолчи, Картер. Мне совсем не нужно, чтобы ты соглашался со мной.]

– Спасибо, Амос, – только и могла пробормотать я.

Дядя встал, давая понять, что завтрак и обсуждение текущих проблем окончены.

– Думаю, для одного утра этого достаточно, – сказал он. – Сейчас вам важнее всего не впадать в отчаяние. Вы приехали сюда учиться. Вот и будем продолжать обучение. Чтобы защитить наш Двадцать первый ном, вы должны находиться в превосходной магической форме. Мы победим. Боги на нашей стороне. Маат одолеет хаос, как было всегда.

Ученики молча поднялись из-за стола и так же молча принялись собирать посуду. Картер сердито поглядел на меня, потом куда-то умчался.

Но это его проблема, а не моя. Я решила не поддаваться чувству вины. Не позволю портить себе день рождения. Я посмотрела на остывший чай и нетронутую шоколадную булочку, и у меня возникло жуткое ощущение, что я вряд ли снова окажусь за этим столом.

Через час я была готова к путешествию в Лондон.

Я выбрала себе новый посох и тоже запихнула его в Дуат. Свиток я оставила Картеру, который упорно не желал со мной разговаривать. Затем я зашла в лазаретную комнату проведать Жас. Она по-прежнему находилась в коме. Лоб ее был обвязан особой магической тряпицей, оттягивающей жар. В воздухе плавали целительные иероглифы, однако все это пока не давало никаких результатов. Без своей улыбки Жас выглядела немного непривычно. Я только сейчас заметила, насколько девочка хрупкая.

Я присела на край постели и взяла Жас за руку. На сердце у меня было тяжело, будто там лежал шар для боулинга. Жас рисковала жизнью, спасая нас. Проучившись несколько недель, она вступила в поединок с целой сворой бау. Как мы и учили ее, она соединилась с энергией своей богини-покровительницы Сехмет, и это едва не стоило ей жизни.

А чем пожертвовала я? Устроила детскую истерику, боясь, что мне не позволят отпраздновать день рождения.

Жас не слышала моих слов, но голос у меня все равно дрожал.