Огненный столп

— Не будь дурнем! Кто ж станет пустой-то гроб закапывать? Нет, он в этом самом ящике точно лежал, я знаю. А теперь не лежит.

— Я ж тебе талдычу: ящик запросто мог быть и пустым.

— Нет уж, дудки! Ты только понюхай, чем пахнет. Был он тут, был.

Пауза.

— Но не мог же кто-нибудь взять и выкрасть тело, правда?

— А зачем?

— Из любопытства, например.

— Не болтай глупостей. Люди никогда не занимаются воровством. Чтобы кто-то вот так взял и выкрал тело? Полный абсурд. Люди не привыкли воровать.

— Н-да, что же, у нас остаётся только один вариант.

— И это?..

— Это значит, что он вылез и ушёл себе подобру-поздорову.

Пауза. В своём чёрном сне Лэнтри ожидал, что за таким предположением последует смех собеседника, но смеха не последовало. Вместо него после продолжительной задумчивой паузы голос второго могильщика произнёс:

— Да, действительно. Так оно, видно, и есть: поднялся и ушёл. Интересная мысль, надо бы хорошенько её обмозговать.

— Не правда ли?

Молчание.

* * *

Лэнтри очнулся. Да, конечно, это был только сон, но, Боже, до чего же реалистичный! Странно они разговаривали, эти двое могильщиков. Но отнюдь не неестественно для сложившейся ситуации, нет, нет. Примерно так они, люди будущего, и должны разговаривать, очень на них похоже. Лэнтри скупо усмехнулся, поймав себя на очередном анахронизме: будущее, как он его определял в мыслях, на поверку оказывалось настоящим, всё это с ним происходило в данный момент. Не через триста лет в будущем, а сейчас. Это было не двадцатое столетие. Как же спокойно эти двое мужчин обсуждали его исчезновение и как легко восприняли этот парадокс: «Вылез и ушёл подобру-поздорову, не правда ли?» Даже голос не дрогнул, — не оглянулись через плечо, руки крепко держат инструмент, и мозги у них тоже крепкие, как орешек, совершенные в своей простоте; и логичности. Нет другого объяснения, ведь не мог же, в самом деле, кто-то украсть в мире, где никто ничего не крадёт. Так и сказал: «Полный абсурд».

Значит, мертвец за здорово живёшь поднялся и ушёл. Только само мёртвое тело могло себя украсть. Вот умники! Из некоторых слов, обронённых могильщиками, Лэнтри мог уяснить, что они при этом думали. Вот лежал, лежал себе человек в состоянии анабиоза, никакой не мёртвый, а почти что, можно сказать, живой лежал. И не год, не два — сотни лет пролежал. А принялись они ворошить всё кругом, шуметь, суетиться и разбудили человека.

Кто ж не слыхал про тех зелёных лягушек, которые на столетия были заключены в грязевые комья и заморожены в лёд, и ничего с ними, с зелёными, не сделалось. Когда учёные выколупнули их и согрели, как камешки в ладонях, эти мелкие земноводные запрыгали как ни в чём не бывало, глазёнками заморгали, квакать начали. Так что нетрудно представить, следуя логике этих кладбищенских пролетариев, что Лэнтри мог повести себя в строгом соответствии с известными им понаслышке законами природы.

Но если им придёт в их тупые головы сопоставить дату таинственного исчезновения жмурика и «несчастный случай», незапланированную аварию в Крематории? Денёк-другой шариками покрутят и дойдут. Что, если этот бледнолицый парень с Марса, Бёрк, кажется, придёт снова в ту же библиотеку, а молоденькая библиотекарша, когда он попросит ещё какие-нибудь книжки, ему выдаст:

— Ах, знаете, на днях заходил к нам ваш добрый приятель по имени Лэнтри.

А он только удивится:

— Лэнтри? Что за Лэнтри такой? Не знаю никакого Лэнтри!

Тогда придёт черёд удивляться уже ей:

— А, так он мне соврал?

Они ведь, кретины безмозглые, друг другу вообще не врут. Вот так, из маленьких эпизодов и частей у них сложится единая картина. Человек с бледным лицом, а люди такими бледными не бывают, солгал, а люди теперь никогда не лгут; человек, идущий пешком по уединённой ночной дороге, а люди никогда не ходят пешком на большие расстояния; на кладбище неожиданно пропадает покойник из могилы, и Крематорий вдруг ни с того ни с сего взлетает на воздух…

Они будут выслеживать его, охотиться за ним. Они его вычислят, это нетрудно: пешком разгуливает, всё время врёт и к тому же бледный. Они его вычислят, схватят и засунут в ближайшую же топку как полено. И будь здоров, Уильям Лэнтри, с праздником Независимости тебя!