Огненный шар

– Кто?! – орал на нее не своим голосом Востриков, ощущая полную беспомощность перед ее спокойствием и отсутствием улик.

– Ищите…

Она ничего не сказала. Так же, как ничего не добавил к уже сказанному и Сиротин. Обоих пришлось отпустить под подписку. Востриков бесновался почти все выходные, испортив их и себе, и семье. С начала понедельника встал пасмурнее того утра, что накрыло непогодой город. Изо всех сил надеялся, что неделя начнется более или менее спокойно, и тут – пожалуйста! – госпожа Илюхина с утра пожаловала. И наверняка ведь с оправдательными речами в адрес мужа. А мужа ее уже закрыли по подозрению, так что пускай не старается. Сидеть он будет, пока идет следствие, все!

– Я знаю, кто и почему угнал машину у Мельникова и убил того несчастного в ней, – заявила Карина сразу, как уселась напротив Вострикова.

– Да ну! – Востриков скрипнул зубами. – И это, конечно же, не ваш муж!

– Конечно! Это Севастьянов!

– Кто???

Он аж ложку выронил, а в ложке был сахар, и сахар рассыпался по полке в шкафу, и это взбесило так, что он не выдержал и потребовал от нее освободить кабинет.

– Немедленно!!! – сопроводил он свое требование тем, что запустил пустую ложку в стенку шкафа.

– Вы не кипятитесь, Александр Александрович. Я могу свои слова подтвердить свидетельскими показаниями.

– То есть кто-то что-то видел?

– Нет, не совсем так… Просто… Севастьянов знал, что я желала Мельникову смерти на костре. То есть желала ему гореть заживо.

– И что?!

– Севастьянов знал об этом и… И устроил акт устрашения для Мельникова. То есть намекнул ему, что так с ним может произойти, если он не прекратит…

Господи! Собственные слова казались ей сущим бредом! Когда она репетировала свою речь дома на веранде, все казалось простым и логичным. Теперь, под тяжелым взглядом этого сыщика, готова была сквозь землю провалиться от стыда и нелепицы, которую несла.

– Не прекратит что, Карина Георгиевна?!

– Не прекратит обворовывать его! – выдала Карина.

– А он его обворовывает? – не поверил Востриков, хотя в душе занялся огонек надежды. Крохотный такой, вяло трепещущий, но занялся-таки.

– Я не могу привести вам фактов. Но точно знаю, что Мельников за спиной Севастьянова ведет нечестную игру.

– Как такое может быть, Карина Георгиевна? Фактов нет! А вы точно знаете!

– Да, знаю! – огрызнулась она.

– И что же вы знаете?

Востриков решил немного сбавить обороты. Может, и правда ей что-то известно? Ну хотя бы что-то! Так же дальше не может продолжаться, ну!

– Я точно знаю, что у Мельникова есть доля в другом бизнесе, – выпалила она.

– Да? И что за бизнес? Каково его долевое участие? И при чем тут Севастьянов?

Теплее, Востриков!!! Уже теплее!!! Это хоть как-то подтверждает, что Сиротин не врал!

– Точно не знаю. Но я краем глаза видела бумаги. Когда он меня… – она запнулась, считая невозможным рассказать ему правду.

Это было несколько месяцев назад. Мельников тогда полдня отсутствовал. Потом вернулся веселый, с первого этажа на второй прошел, насвистывая какой-то бравурный марш. Через полчаса затребовал ее к себе, она в тот день опоздала на семь минут. И вот, когда он пластал ее по столу, она и рассмотрела часть документа сквозь полупрозрачный пластик папки. И в документе было сказано, что Мельникову Валерию Сергеевичу принадлежит часть фирмы. Дробное число его долевого участия она не увидела, как не увидела и названия фирмы. Но что это факт, сомневаться не приходилось.

– Я видела нотариально заверенные бумаги, – закончила Карина твердо, подняв на Вострикова мученический взгляд. – Почему вы мне не верите?

Потому что ты дрянь! Потому что ты ежедневно предавала своего мужа, отдаваясь боссу за какие-то сомнительные материальные блага! Потому что ты послала своего бедного слабовольного мужа лазутчиком в дом Мельникова. Даже не зная, как потом будешь это использовать, но все равно послала.

Но он ничего ей не сказал. Не ему ее судить. Она сама себя судит.

– Итак, вы считаете, что Мельников тайно от Севастьянова имел долю в каком-то бизнесе. И Севастьянов, узнав об этом, решил устроить ему акт устрашения, угнав его машину и убив в ней какого-то несчастного таким вот страшным образом?

– Да!

– Это звучит по меньшей мере нелепо, – произнес Востриков не совсем уверенно.

– Но почему?! Мельников, когда был в бане с Севастьяновым, жаловался тому на меня. Вот, мол, пригрел змею на груди, а она мне подобной смерти желает! Это охранник может подтвердить.

– Откуда такая уверенность?

– Я вчера говорила с ним. Он помнит тот разговор. Говорит, что Севастьянов точно знал о моих словах. О моих пожеланиях гореть тому заживо.

Востриков задумчиво смотрел на Илюхину. Конечно, она переживала. И за несколько дней, что муж в СИЗО, осунулась, даже подурнела. И уж теперь-то вряд ли станет врать.

И ведь запросто могло такое быть! Запросто!