Огненный перевал

Кусты раздвинулись не руками, а стволами, как и всегда бывает, когда передвигаются настороженно, и после короткого осмотра открытой территории вперед вышло двое. Дальнейший осмотр был более тщательным. При этом тела убитых ранее боевиков, оставленные на месте, внимания не привлекли, а зря, на мой заинтересованный взгляд, потому что под некоторыми из них были установлены гранаты. Но мы залегли все же достаточно далеко от места появления боевиков, и рассмотреть нас возможности у них не было. А на верхнюю тропу, откуда высмотреть нас было можно, они соваться не рискнули, помня еще, что там у нас был выставлен на скале сильный заслон. Можно нас было бы высмотреть и с помощью оптики, совмещенной с тепловизором, но я справедливо решил, что одна такая винтовка даже для такого большого соединения джамаатов по нынешним временам – много. Один прицел с тепловизором стоит больше двадцати тысяч долларов, а там, кроме прицела, куча всякой электроники, включающей даже связь со спутниками формата GPS, портативную метеостанцию, дальномер, синхронизированный с оптическим прицелом, и много чего еще. Очень дорогая и убойная штучка, и я, естественно, не собираюсь сдавать ее как трофей по возвращении. Такая дальнобойная винтовка очень даже пригодится во взводе, потому что сама в сложном бою стоит целого взвода и значительно усиливает его мощь. Конечно, как недостаток такой винтовки, можно говорить о ее размерах и об опасности на короткой дистанции. Противник, случается, видит снайпера и в первую очередь старается уничтожить его. Так и произошло в нашем случае, когда винтовка к нам в руки попала. Можно было бы ею уже попользоваться и уничтожить разведку боевиков раньше, чем она покажется на глаза, потому что кусты, за которыми боевики прячутся, для такого прицела не помеха – тепловизор всех прекрасно показывает. И я не удержался. Посмотрел… Правда, недолго, потому что старался не расходовать заряд аккумулятора, который здесь подзарядить негде, а у снайпера с собой не было аккумулятора запасного. Но уничтожать разведку у меня надобности не было, потому что это сразу бы отодвинуло бой на неопределенное время и показало бы бандитам наши возможности. Они пока еще могут только подозревать, что винтовка у нас, но не могут знать это точно, если только винтовку не рассмотрели с вертолета, в который я из нее стрелял. Но, судя по тому, что бандиты за кустами прячутся, с вертолета им ничего не передали, да и стрелял я из кустов, не видимый сверху. Мой выстрел отодвинул бы выяснение отношений на более поздний срок, а этого не хочется ни нам, ни противнику. Для нас ночной бой может оказаться губительным, для них он означает задержку по времени, назначенному для прорыва через перевал. Любой подобный прорыв с последующим выходом к границе заранее планируется, составляется четкий график, в котором все должно быть предусмотрено. Естественно, грозу и вертолет, из-за грозы сменивший курс, предусмотреть было нельзя. Но есть много других мелочей, которые из-за задержки могут не сработать. Например, проход дозором наших пограничников или даже проход дозором пограничников грузинских по ту сторону границы. Все это следует предусматривать, и график обязательно должен выдерживаться, иначе всегда можно нарваться на крупную неприятность. А тут мы со своим желанием помешать выполнению этого графика…

* * *

Бандиты были классическими. Бородатые загорелые физиономии и обязательные зеленые повязки на голове с надписью арабской вязью. Рассмотреть все это позволял уже не оптический прицел с тепловизором, а простой офицерский бинокль, правда, тоже трофейный, более сильный, чем штатный офицерский бинокль Российской армии. Этот бинокль позволял даже глаза рассмотреть, их выражение. Испуга в глазах, конечно, не было, только настороженность. Вообще те, кто сейчас в боевиках остался, кто не сложил оружие «под амнистию», не имеют склонности к испугу. Это все парни тертые, и мерзавцы, большей частью, отпетые, которым никакая амнистия не грозит, потому что чужой крови на них с избытком… Такие не боятся ни боя, ни смерти, ни привидений, опасаются только «зоны», на которую их отправят, если попадутся. Впрочем, здесь я, возможно, ошибаюсь. «Зоны» они боятся только в том случае, если приговором будет пожизненное заключение. А на всех других «зонах», даже среди «полосатиков»,[12] как поговаривают, чечены чувствуют себя как на курорте… А некоторые, только оказавшись там, через короткий промежуток времени снова нам в руки попадаются. По документам начнешь проверять – он, оказывается, в это время «сидит», как и положено… Жалко, конечно, что я не там служу, хотя мне собственная служба больше по душе, но и там порядок навести хотелось бы…

* * *