Огненный крест. Книга 2. Зов времени

Она что-то пробормотала едва слышно и накрыла его руку своей ладонью. Лицо мужчины мгновенно закаменело, словно все эмоции стерли ластиком. Она обернулась к нему и заговорила горячо и требовательно.

Атмосфера в хижине переменилась: теперь к общей враждебности добавилось недоумение. Прогремел гром, заглушая звук дождя, но никто не обратил на это внимания. Пара шепотом спорила; стоявшие у двери переглядывались. Сверкнула молния, высвечивая силуэты людей. Снаружи послышались удивленные голоса. Еще один раскат грома.

Роджер замер, собираясь с силами. Ноги были словно резиновые; каждый вздох щекотал легкие и обжигал горло. Если придется бежать, далеко не уйти.

Внезапно спор прекратился. Долговязый резко махнул рукой в сторону двери и что-то сказал; остальные недовольно забормотали, но все же вышли. Какой-то коротышка свирепо глянул на Роджера, оскалился и с шипением провел ребром ладони по горлу; зубы у него оказались сточены, как зубцы у пилы.

Едва закрылась дверь, женщина вцепилась в его рукав.

– Рашкажывай, – велела она.

– Не так… быстро. – Роджер закашлялся, вытирая губы тыльной стороной ладони. Горло саднило; слова приходилось выталкивать из груди, как горящие угли. – Вытащи… меня… отсюда… тогда расскажу. Все, что знаю.

– Говори!

Пальцы впились ему в руку; карие радужки глаз мерцали, словно угли, в окружении кровавых прожилок. Он покачал головой, кашляя.

Долговязый отодвинул женщину и схватил Роджера за грудки. Что-то смутно блеснуло перед глазами, и к запаху гари добавилось зловоние гнилых зубов.

– Быстро говори, а то кишки выпущу!

Роджер выставил руку и с усилием его отпихнул.

– Нет, – упрямо повторил он. – Сначала… выведи меня… Потом скажу.

Тот помедлил, неуверенно покачивая кинжалом; единственный глаз вопросительно уставился на женщину.

– Ты точно он знать?

Не отрывая взгляда от лица Роджера, она медленно кивнула.

– Жнает.

– Это была… девочка. – Роджер твердо смотрел ей в глаза, изо всех сил стараясь не мигать.

– Она жива?

– Выведи… меня…

Фанни не была ни высокой, ни крупной, и все же исходящая от нее волна заполнила хижину. С минуту она пристально смотрела на Роджера, сжав кулаки, затем резко повернулась и бурно заговорила на странном африканском наречии.

Поток слов ударил в него, как вода из пожарного шланга. Одноглазый в отчаянии взметнул руки, затем стащил тряпку с ее головы, длинными, ловкими пальцами распутал узлы и сложил ее в форме повязки.

Последнее, что увидел Роджер, была Фанни Бердсли: тощие грязные косички, мерцающие, как угли, глаза и оскал сломанных зубов. Если бы она могла, то укусила бы его.

* * *

Выбраться оказалось не так просто: их окружил хор злых голосов, кто-то хватал его за руки и одежду. Судя по всему, спор решил нож одноглазого. Послышалось чье-то восклицание, шарканье ног и пронзительный крик. Голоса умолкли, руки исчезли.

Роджер держался за плечо Фанни, чтобы не упасть. Судя по всему, поселок был небольшим; по крайней мере, довольно скоро вокруг него сомкнулись деревья. Ветви задевали лицо, запах нагретой смолы на жаре усиливался. По-прежнему шел дождь, однако дым так и не выветрился. Земля была бугристая, усеянная пнями и упавшими ветками; сквозь слой гниющей листвы пробивались острые булыжники.

Мужчина и женщина изредка обменивались репликами, но вскоре замолчали. Одежда промокла и прилипла к телу; швы брюк натирали при ходьбе. Тесная повязка не позволяла видеть дорогу; по свету, проникающему снизу, удавалось лишь определять примерное время суток. Когда они вышли из хижины, было около трех часов; когда остановились, солнце почти зашло.

Повязку сняли, и Роджер заморгал, щурясь от внезапного обилия света, хоть и приглушенного. Они стояли в ложбине, наполовину окутанной сумерками. Небо над горами пылало багрово-оранжевым, в воздухе светилась легкая дымка, словно еще горела сама земля. Тучи над головой чуть разошлись, и в прореху сияла долька чистого неба, яркого от звезд.

У Роджера было достаточно времени, чтобы обдумать ситуацию. Рассказать правду или сделать вид, что он ничего не знает? А вдруг она захочет забрать ребенка? Чем это обернется – для девочки, для рабов и даже для Джейми и Клэр?

Никто из них и словом не обмолвился о событиях, произошедших на ферме, кроме сухого факта: Бердсли умер от апоплексии. Однако Роджер достаточно знал обоих, чтобы сделать молчаливый вывод на основе встревоженного лица Клэр и невозмутимого – Джейми. Он был не в курсе, что случилось на самом деле, но Фанни знала – и вполне возможно, Фрейзеры предпочли бы не вытаскивать эту историю на свет божий. Если миссис Бердсли появится в Браунсвилле, неминуемо возникнут вопросы – и ответы вряд ли пойдут кому-то на пользу.

Пылающее небо омыло лицо женщины огнем и высветило такую боль в глазах, что он не смог лгать.

– Твоя дочь… жива и здорова, – начал Роджер решительно. Фанни издала странный горловой звук. К концу рассказа по ее щекам катились слезы, оставляя дорожки в слое сажи и пыли, но она не отводила глаз, боясь пропустить малейшее слово.