Огненный азимут

Делали макеты неохотно, хотя усатый и подгонял. К утру на поле выстроились неуклюжие, еловые уроды, которые даже издалека не очень были похожи на самолеты. Усатый, однако, уверял, что с воздуха макеты иначе выглядят и нем­цы, надо ожидать, прилетят бомбить аэродром.

И действительно, после завтрака над полем высоко в небе загудел самолет. Все разбежались. Михась спрятался под куст, над самым берегом речки. Хотелось посмотреть, как немцы будут бросать бомбы.

Самолет делал круги в прозрачном синем небе. Потом неожиданно вынырнул из-за леса и низко пошел над полем. Это был небольшой, с застекленной кабиной разведчик. Ми­хась увидел летчика, который пристально смотрел вниз.

На третьем круге немецкий разведчик пролетел так низ­ко, что Михася обдало ветром. И ему показалось, что летчик смеялся.

Стало больно и обидно. И все, что делали в эти дни, по­казалось ненужной забавой.

Домой Михась вернулся с тяжелым сердцем и твердым намерением пойти добровольцем в армию. Но назавтра его послали рыть окопы на западной окраине города. Оттуда он на несколько минут забежал домой, перед тем как началось отступление.

События развивались стремительно и совсем не так, как ожидал Михась.

3

Ночью, когда утомленные переходом красноармейцы за­снули, из штаба примчался вестовой. Часовой, молодой, еще не обстрелянный боец, зябко вздрагивая, остановил его на опушке леса. Вестовой нетерпеливо осадил коня,

Лазарет где? — коротко спросил он.

— А черт тут разберет. Где-то в лесу. А может, там, на ферме.

Часовому хотелось поговорить, выведать, какие в штабе новости, но вестовой повернул коня и галопом погнал к фер­ме. В тишине звонко цокали подковы о сухую нагретую землю.

Лазарет действительно расположился на ферме. Большие санитарные фуры стояли в строгом порядке. Лошади не были выпряжены. На фурах лежали раненые. Их было много.

— Лейтенанта Герасименю знаешь? — спросил вестовой ездового, расхаживающего у обоза.

— Они вон там. Все начальство...— махнул тот рукой куда-то во тьму.

Вестовой медленно объехал обоз. В небольшой хатенке, над самым рвом, светилось узенькое оконце. Рядом с хатен­кой стояла санитарная машина с незаглушенным мотором.

Привязав коня, вестовой вошел в хату. Сладкий запах эфира и крови ударил в нос. Вестовой, стараясь не дышать, искал глазами старшего по званию.

Все были в халатах и марлевых повязках на лицах. Кто старший — не разобрать. Люди, занятые операцией, не за­метили вестового. Он кашлянул, совсем так, как кашлял бы где-нибудь в деревне, чтобы обратить на себя внимание. Полноватый, в очках человек, не отрываясь от работы, раз­драженно спросил:

— Вам что?

— Товарищ военврач, разрешите обратиться: вестовой штаба...

— Я занят, не видите? Подождите.

— Товарищ военврач, это очень срочно.

— Я сказал, подождите. Даже если немцы в двух ша­гах, я не могу прекратить операцию.

На лице у хирурга капли пота. Одна из сестер марле­вым тампоном вытерла ему лицо.

"Спокойно режет",— подумал вестовой и вышел.

Во дворе рокотал мотор автомобиля. Гулкое эхо отра­жалось где-то в пустых хлевах и возвращалось обратно. Ка­залось, работает не один, а пять... десять моторов.

Вестовой присел на завалинку, закурил. Скоро ли окон­чится операция? Задерживаться ему запрещено. Возвра­щаться без Герасимени — тоже. Зачем она понадобилась? Ночью... "Это неспроста. Может, жена начальника штаба? Черта с два жена".

Он плюнул в черноту ночи, растоптал сапогом окурок. Думал этой ночью выспаться. Дудки!.. Хоть бы за делом по­сылали... Обидно!

Яркая полоса света вырвалась из открытых дверей. Потом на молочно-белом фоне появилась тень. Вестовой вско­чил. Хирург медленно снимал с лица марлевую маску.

— Где вы тут, вестовой.. Я вас не вижу.

Хирург протер очки, надел на нос.

— Я здесь, товарищ военврач...

— Давайте пакет.

— Товарищ военврач, приказано доставить в штаб лей­тенанта медицинской службы Герасименю.

Хирург совсем не по-военному удивился:

— Батенька, у меня же сегодня еще одна операция. Как там не понимают этого?

— Приказано доставить немедленно...

— Люда,— позвал врач, полуобернувшись на пороге,— тебя в штаб вызывают...

Закрыв дверь, он прошелся перед хаткой. Потянулся так, что даже халат затрещал по швам.

— Погода, молодой человек,— загляденье. Теперь бы в Крыму под тентом лежать...

Из хаты вышла девушка. Пышные волосы, пронизанные светом, падающим из оконца, казались белыми.

— Лейтенант медицинской службы Герасименя,— звон­ко отрапортовала она.

— Пойдете со мной,— сказал вестовой и вдруг смутил­ся: он же верхом на лошади, а она как? В штабе ничего не сказали. На всякий случай он решил вести лошадь на поводу.

— Далеко это?

— Километра полтора.

— Безобразие, — проговорил хирург.— Долго, Люда, не задерживайтесь.

Вестовой усмехнулся: чудак, будто и не на войне. Не задерживайтесь!.. Ну и чудак!