Огненное море

– Она тогда была в таком положении… У нее не было выбора… Ее муж…

– Как ты попал на мой корабль? – повторил Эпло.

– Я… мне удалось определить местонахождение Врат Смерти на Арианусе. Геги посадили меня в один из своих «тяни-толкаев» – помните эти их хитроумные изобретения? – и отправили прямо в глаз бури, во Врата Смерти. Едва я оказался там, как испытал странное чувство, словно бы… словно бы что-то растягивало меня, почти разрывая на части, а потом внезапно и резко сжало, швырнуло назад… вперед… не знаю. Я потерял сознание. А когда пришел в себя, оказалось, что я лежу здесь, – Альфред беспомощно развел руками.

– Должно быть, это и был тот удар, звук которого я слышал… – Эпло задумчиво поглядел на Альфреда. – Ты не лжешь. Насколько я слышал, вы, жалкие сартаны, не умеете лгать. Но и всей правды ты мне не говоришь.

Альфред еще больше покраснел и прикрыл глаза.

– Прежде чем вы покинули Нексус, – тихо проговорил он, – не испытывали вы странных… ощущений?

Эпло вовсе не хотелось отвечать на этот вопрос, но Альфред воспринял его молчание как подтверждение своей правоты.

– Ощущение, похожее на зыбь – на рябь на воде? И вас от этого начало тошнить? Боюсь, это был я, – слабым голосом проговорил он.

– Можно было догадаться. – Патрин уселся на корточки и бесцеремонно уставился на Альфреда. – И что же, во имя Разделения, мне теперь с тобой делать? Я…

Время замедлилось. За время, пока последнее слово сорвалось с губ Эпло, казалось ему, прошел год – и еще год прошел, прежде чем он сам услышал то, что сказал. Он протянул руку, чтобы схватить Альфреда за гофрированный шарф, обмотанный вокруг тощей шеи. Его рука продвигалась вперед с невероятной медлительностью. Эпло попытался ускорить движение – оно замедлилось еще больше. Воздуха не хватало – слишком медленно он вливался в легкие. Эпло подумалось, что прежде чем он успеет вдохнуть, ему придется умереть от удушья.

Но невероятным образом он двигался стремительно – слишком стремительно. Его рука схватила Альфреда и трясла его, как собака трясет крысу, чтобы вышибить из нее дух. Он что-то кричал – слова лились нескончаемым неразборчивым потоком, а Альфред отчаянно боролся, пытаясь ослабить хватку патрина, и все пытался что-то ответить, но слова вырывались из его горла так стремительно, что пролетали мимо, не достигая сознания Эпло. Пес валялся на боку, поворачиваясь со скоростью ленивой черепахи – и был уже на лапах, метался по палубе как одержимый.

Разум Эпло пытался совместить несовместимое, как-то разобраться в этом потоке времени, стоявшего на месте и в то же время бешено несшегося вперед. Но все, что он мог сделать, – сдаться и умолкнуть. Он пытался побороть сгущавшийся вокруг него темный туман, пытался сосредоточиться на собаке, не видеть ничего, кроме пса, и ни о чем больше не думать. И тут время ускорилось – замедлилось, возвращаясь к своему обычному течению.

Эпло пришло в голову, что прежде он никогда не проходил так далеко во Врата Смерти без того, чтобы не потерять сознание. С сожалением он осознал, что должен благодарить за это Альфреда.

– Будет еще хуже, – сказал сартан. Он был бледен, его нескладное тело била дрожь.

– Ты откуда знаешь? – Эпло вытер пот со лба, попытался расслабиться – мышцы свело от напряжения.

– Я… изучал Врата Смерти, прежде чем войти в них. Раньше, когда вы проходили через Врата, вы всегда теряли сознание, верно?

Эпло не ответил. Он решил дойти до капитанского мостика. Ничего Альфреду в трюме не сделается – по крайней мере пока. «Да будь я проклят, если этот сартан хоть с места тронется!»

Эпло поднялся на ноги… он поднимался и поднимался, становился все выше и выше – казалось, должен был пробить головой деревянное покрытие над головой – и в то же время сжимался, становился все меньше, и меньше, и меньше – уже и муравей мог бы наступить на него, не заметив…

– Врата Смерти. Они существуют – и в то же время не существуют. Они материальны – и в то же время бесплотны. Время здесь идет одновременно вперед и назад. И свет их столь ярок, что я погружаюсь в непроглядную тьму…

Эпло успел удивиться тому, что он говорит, – ведь у него не было голоса. Он закрыл глаза – но, казалось, только шире распахнул их. Его голова, тело его раскалывались как стеклянная статуэтка, рвались надвое, как ткань, и непонятная неумолимая сила тащила его одновременно в две противоположные стороны… Он стиснул руками трескающийся череп, чувствуя, что скользит куда-то вниз в стремительном затягивающем водовороте – и, потеряв равновесие, повалился на палубу. Вдалеке ему послышался чей-то тонкий вскрик, но он не мог слышать этого: он оглох. Он отчетливо и ясно видел все, потому что был совершенно слепым.

Разум Эпло боролся сам с собой, пытаясь совместить несовместимое. Сознание его погружалось в себя в поисках хоть чего-то реального, хотя бы одной точки опоры, в которую можно было бы вцепиться.

И нашло… Альфреда.

А мечущееся в панике сознание Альфреда нашло… Эпло.