Огненная печать

— Но почему тогда хочешь, чтобы я тебе погадала? — решила я приструнить эту певчую птичку.

— А просто так — от нечего делать! — легкомысленно произнесла Оля. Ее намерения мне стали понятны — Кирсановой просто скучно идти домой без подруг, а мы жили с ней в одном дворе.

— Со-ло-вей мой, со-ло-вей, — красиво заголосила она, и старушки, мимо которых мы проходили, умиленно проводили нас, будто двух Мнемозин — богинь, хранивших память об их упорхнувшей молодости. Оля рассмеялась, а потом стала рассказывать мне о каком-то новом своем платье, которое она собиралась сшить на осенний бал. А впрочем, я совсем не слушала дальнейшее ее чириканье. В моих мыслях звучали лишь те высокие ноты, которые она только что пропела: «Со-ло-вей мой, со-ло-вей»… Призрак ее голоса становился больше и звучнее, и — в один миг — в мозгу, как одна громадная фанфара, явилась вся песня, исполненная голосом Ольги под журчащий аккомпанемент фортепьяно. Боже! Я видела даже плавные выпады длинных аккомпанирующих пальцев ее учительницы! Неожиданно мой слух стал подвластен тишине.

— … Я хочу еще подобрать какое-нибудь украшение к нему… — донесся настоящий голос Ольги. «Украшение?» — подумала я и осторожно, чтобы Ольга не заметила, посмотрела на руку под браслетом. Татуировка изменила положение линий! Крылья птицы были опущены. Я постаралась снова вызвать видение, но оно молчало… И первый, самый главный вопрос, возникший на фоне этого напряженного и почему-то трудного молчания, был таков: как я могу солгать Оле? Как сказать, что экзамен ее пройдет с успехом, если все наоборот — ее ожидал провал?

Мы сели на свободную скамейку. Я быстро и с ошибками разложила карты, делая весьма сосредоточенный вид. Ольга с интересом следила за моими руками.

— Так и так, — как обычно, сказала я. — Все у тебя будет хорошо.

— Вот видишь, даже карты подтверждают! — радостно воскликнула она. Во мне вдруг появилось странное чувство жалости, которое было как бы вперемешку с ощущением бессилия. Да, я не могла хоть как-то повлиять на результат ее экзамена. Не могла, не могла! Ведь нет у меня права портить человеку настроение перед таким ответственным мероприятием. А если б я просто-напросто сказала правду? О силы небесные! Да разве б она мне поверила?!

Страх перед тем, что сильнее тебя, заставляет почувствовать предел твоих возможностей. Я знала это с детства. В пять лет, пугаясь раскатов грома и вспышек молнии, я пряталась в самый темный и тесный угол дома. И здесь был предел, потому что каждый раз я боялась, что у меня не хватит сил переждать это явление природы. Зажмурив глазки и заткнув пальчиками ушки, я представляла, что плыву на лодке по тихому и безопасному озеру, а лодкой никто не управляет… Никто, кроме моего воображения. Гроза затихала, и я была счастлива, думая, что это природа вознаградила меня за смелость. Теперь я понимаю: на самом деле, природа пожалела меня… за трусость.

Расставшись с Ольгой, я помчалась домой. Как комета промелькнула перед мамой в направлении к своей комнате. Мама вошла в мою келью следом.

— Ты чего? — слегка улыбаясь, спросила она. В руках она держала большую книгу.

— Хочу отдохнуть, — небрежно ответила я, плюхнувшись на кровать, как целлофановый пакет, наполненный водой.

— Какие-нибудь проблемы в школе? — продолжала мама допрос.

— Да, — резко ответила я, совсем не думая делиться своими проблемами. — Я справлюсь.

— Ты уверена? — начинала она действовать мне на нервы.

— Что за книга у тебя в руках? — сменила я тему нашей напряженной беседы. Мама протянула мне эту большую и, видимо, недешевую книгу.

— Я заказала ее по почте.

«Энциклопедия символов», — прочитала я. — Мам, ты просто чудо! Надеюсь, ты позволишь мне в одиночестве насладиться этой сокровищницей?

— Я рада, что тебе понравилось, — сухо сказала мама и вышла из комнаты. Я разозлилась на себя — еще бы! Ни с того ни с сего взять и обидеть равнодушием, как лицом в лужу упасть.

Тишина. И вот снова наступает дивный момент средоточия всех моих умственных сил. Но они немного колебались. Наверное, тревожные воспоминания о детских, до сих пор не покоренных страхах выбили меня из колеи. Идея, которая возникла еще в школе, теперь стала постепенно обнажаться, снимать все свои тесные одежды и, быть может, надежды.

Положив браслет на стол, я стала смотреть на него, как на обычную вещь. Я старалась внушить себе, что все — обман, игра воображения, галлюцинация, наконец! И не было никакого Александра Ивановича, вернее, он был, но браслет вовсе не его подарок, потому что Софья Харитоновна ошиблась… Похоже, я схожу с ума. Хорошо. Допустим, Александр Иванович — тот, благодаря которому я сейчас ношу это очень странное и таинственное украшение. Но где гарантия, что оно действительно древнее?

Все ответы в разумных решениях. Это тоже самое, что найти искомую грань в мудреной геометрической задаче. Спокойно.