Читаем Огнем и мечом полностью

«Просто диво, – размышлял Заглоба, – что этакий красавчик девку даже не смог заморочить. Правда, он казак, но ведь и рыцарь же знаменитый, и подполковник, которого рано или поздно, если только он к мятяжникам не примкнет, дворянством пожалуют, что опять же только от него самого и зависит. И хоть пан Скшетуский – достойный кавалер и собою тоже хорош, но с этим пригоженьким атаманом красотой ему не сравниться. Ой, возьмут же они за чубы друг друга, когда повстречаются, ибо и тот, и другой забияки, каких мало!»

– Богун, а хорошо ли ты знаешь пана Скшетуского? – внезапно спросил Заглоба.

– Нет! – коротко ответил атаман.

– Крупный у тебя с ним разговор будет. Я однажды видел, как он Чаплинским дверь отворял. Голиаф это насчет питья. И битья тоже.

Атаман не ответил, и опять оба предались собственным мыслям и собственным огорчениям, вторя которым пан Заглоба время от времени бормотал: «Так-так, ничего не попишешь!» Прошло несколько часов. Солнце покатилось куда-то к Чигирину, на запад, с востока потянул холодный ветерок. Пан Заглоба снял рысью шапчонку, провел рукою по вспотевшей лысине и повторил еще раз:

– Так-так, ничего не попишешь!

Богун словно бы очнулся ото сна.

– Что ты сказал? – спросил он.

– Я говорю, что стемнеет скоро. Далече нам еще?

– Недалече.

Через час и в самом деле стемнело. К этому времени, однако, они уже въехали в лесистый яр, и, наконец, в дальнем просвете блеснул огонек.

– Разлоги! – внезапно сказал Богун.

– Так! Бррр! Знобит меня как-то в яру этом.

Богун остановил коня.

– Подожди! – сказал он.

Заглоба глянул на его лицо. Глаза атамана, имевшие свойство светиться в темноте, горели теперь, как факелы.

Оба долгое время неподвижно стояли у кромки леса. Наконец издалека донеслось лошадиное фырканье.

Это люди Богуна неспешно выезжали из лесу.

Есаул подъехал за распоряжениями. Богун что-то шепнул ему на ухо, после чего казаки опять остановились.

– Поехали! – сказал Богун Заглобе.

Спустя минуту темные контуры усадебных построек, сараи и колодезные журавли сделались видны их взорам. В усадьбе было тихо. Собаки не лаяли. Огромный золотой месяц висел над строениями. Из сада долетал запах цветущих вишен и яблонь, везде было так спокойно, ночь была такая чудная, что не хватало разве, чтобы чей-нибудь торбан зазвучал под окошком прекрасной княжны.

В некоторых окнах еще горел свет.

Оба всадника подъехали к воротам.

– Кто там? – окликнул их ночной сторож.

– Не узнаешь, Максым?

– Никак, ваша милость! С л а в а Б о г у!

– Н а в i к и в i к i в. Отворяй. А что у вас слышно?

– Все добром. Давно, ваша милость, в Разлогах не были.

Завизжали петли ворот, мост опустился надо рвом, и оба всадника въехали на майдан.

– А слушай-ка, Максым, не затворяй ворота и не поднимай мост, я тут же и уеду.

– Значит, ваша милость туда и обратно?

– Точно. Коней к коновязи привяжи.

<p>Глава XVIII</p>

Курцевичи не спали. Они вечеряли в тех самых увешанных оружием сенях, протянувшихся по всей ширине дома от майдана и до самого сада. Увидев Богуна и пана Заглобу, все вскочили. На лице княгини было заметно не только удивление, но также испуг и недовольство. Молодых князей было двое: Симеон и Миколай.

– Богун! – сказала княгиня. – Ты это к нам зачем?

– Заехал поклониться, м а т и. Может, не рады?

– Рада я тебе, рада, только приезду удивляюсь, ибо слыхала, что ты в Чигирине за порядком приглядываешь. А кого же нам Бог послал с тобой?

– Это пан Заглоба, шляхтич, мой друг.

– Рады вашей милости, – сказала княгиня.

– Мы рады, – вторили Симеон и Миколай.

– Сударыня! – ответил шляхтич. – Правда оно, что незваный гость хуже татарина, но известно также, что, если хочешь попасть в рай, путнику в крове не отказывай, алчущего накорми, жаждущего напои…

– Садитесь же, пейте-ешьте, – сказала старая княгиня. – Благодарствуем, что навестили. Однако ж, Богун, тебя-то я никак не ожидала… Разве что у тебя какое дело к нам есть?

– Может, и есть, – не спеша молвил атаман.

– Какое же? – беспокойно спросила княгиня.

– Своим часом обсудим. Дайте сперва передохнуть. Я же прямо из Чигирина.

– Видать, спешно тебе к нам было?

– Куда ж мне еще спешно может быть, если не к вам? А княжна-доня здорова ли?

– Здорова, – сухо ответила княгиня.

– Хотелось бы на нее взглянуть-порадоваться.

– Елена спит.

– Вот это жаль. Пробуду-то я недолго.

– Куда же ты едешь?

– Война, м а т и! Времени в обрез. Того и гляди, гетманы в дело пошлют, а запорожцев бить жалко. Разве мало мы хаживали с ними за добром турецким, правда, князюшки? – по морю плавали, хлебом-солью делились, пили да гуляли, а теперь вот враги сделались.

Княгиня быстро взглянула на Богуна. В голове ее мелькнула мысль, что Богун, может быть, решил пристать к мятежу и приехал подбить ее сыновей тоже.

– А ты как собираешься поступить? – спросила она.

– Я, м а т и? А что? Трудно своих бить, да придется.

– Так и мы рассуждаем, – сказал Симеон.

– Хмельницкий – изменник! – добавил молодой Миколай.

– На погибель изменникам! – сказал Богун.

– И пускай ими палач тешится! – закончил Заглоба.

Богун заговорил снова:

Перейти на страницу:

Похожие книги