Огнем и броней

- Приготовиться к абордажу, сеньор Диас. Ночью спустим шлюпки, посадим в них солдат и зайдем со стороны берега. Если эти мерзавцы нас и обнаружат, то слишком поздно. А в абордажном бою у нас большое численное преимущество. К тому же, я не заметил ни у кого из них даже намека на саблю, мушкет, или пистолет. Одни лишь офицеры носят небольшой кортик, который просто несерьезно использовать в качестве оружия при абордаже.

- Да, сеньор капитан. Но быть может заранее снимемся с якоря и подойдем поближе?

- А вот этого делать не надо. Между нами почти полмили. И ночью на таком расстоянии германцы все равно заметят все перемещения "Сан Аугустина". Вот и не будем настораживать их раньше времени. Пусть видят, что мы как стояли, так и стоим. И никуда уходить не собираемся. Еще и фонарь на палубе зажжем. Шлюпкам надо будет скрытно уйти в сторону берега, прикрываясь сначала корпусом фрегата, чтобы их не заметили, и потом направиться к берегу, пройти вдоль него до самого места стоянки германцев, и лишь потом приближаться к ним, чтобы шлюпки как можно дольше не были заметны на фоне берега. Вы все поняли?

- Да, сеньор капитан!

- Выполняйте...

Если бы кто и наблюдал за "Сан Аугустином", то все равно вряд ли что заметил. Все приготовления велись на батарейной палубе, а на верхней матросы занимались обычными палубными работами, которыми занимаются на стоянке, пользуясь тем, что в данный момент не надо работать с парусами. На "Карлсруэ" также занимались своими делами, собирая какую-то деревянную конструкцию на корме (то, что это именно корма, а не нос, уже выяснили) и на стоящий неподалеку фрегат внимания не обращали. Когда солнце скрылось за горизонтом, "Карлсруэ" зажег два ярких белых огня на мачтах. Работы на палубе к этому времени уже прекратились. На "Сан Аугустине" также зажгли фонарь на корме. Наступала ночь, и якорная стоянка в этом хорошо защищенном от непогоды месте обещала быть спокойной. За весь прошедший день ни один другой корабль поблизости так и не появился.

Легкий ветерок подергивает рябью поверхность Венесуэльского залива. Небо частично затянуто облаками и луна еще не взошла. Силуэты двух кораблей, стоящих на якоре неподалеку друг от друга, смутно угадываются в темноте, и лишь их огни ярко горят в ночи. На берегу же и в море нет ни одного огонька. Это место в восточной части залива очень редко посещается кораблями, а берег незаселен и покрыт джунглями, откуда сейчас и доносятся запахи тропического леса. Вокруг стоит тишина и создается впечатление, что жизнь здесь замерла до утра. Но вот на палубе фрегата "Сан Аугустин" начинается шевеление. Одна за другой спускаются на воду шлюпки и в них занимают места вооруженные до зубов солдаты. Шлюпки отходят от борта и прикрываясь корпусом фрегата, чтобы их случайно не заметили с корабля пришельцев, исчезают в ночи. "Сан Аугустин" же продолжает безмятежно стоять на якоре, как ни в чем не бывало. Теперь остается только ждать. От капитана Хуана Франсиско Саэнса больше ничего не зависит. Все, что мог, он сделал. Теперь вся надежда на солдат испанской пехоты.

Капитан Саэнс, все офицеры фрегата и отец Фернандо стояли на квартердеке и внимательно вглядывались в темноту. Туда, где стоял возмутитель спокойствия - Железный корабль германцев. Отец Фернандо усердно молился, и скрывал свое недовольство. Он как мог пытался отговорить Саэнса от этой авантюры, и уже много раз пожалел, что разоткровенничался перед капитаном. А тот не стал молчать и рассказал всем остальным офицерам, чем вызвал взрыв благородного негодования. И теперь все сеньоры горели жаждой мести. На слова священника, что это может закончиться очень плохо, никто не обращал внимания. Поэтому отцу Фернандо только и оставалось, что молиться, дабы Господь вовремя вразумил помутившихся рассудком в гневе и отвратил их от этой самоубийственной авантюры, пока еще не стало слишком поздно. Но увы, Господь оставался глух к молитве. И шлюпки фрегата крались в темноте, чтобы занять удобную позицию для атаки.

Впрочем, Саэнс хоть и поздно, но все же сообразил, что сделал глупость. Весь его план, рожденный в порыве эмоций, был основан исключительно на внезапности нападения и на том, что его людей либо вообще не обнаружат до самого момента начала абордажа, либо обнаружат слишком поздно и не смогут помешать им забраться на палубу. Если же вахтенные на "Карлсруэ" не проспят и обнаружат шлюпки хотя бы за пару сотен ярдов, сразу же сделав правильные выводы, то вполне могут расстрелять шлюпки из пушек. И "Сан Аугустин" ничем не сможет помочь, так как сам станет для германцев удобной неподвижной мишенью. А рассчитывать на пушки фрегата глупо, учитывая дистанцию между кораблями...