Огнем и броней

Глава 9 Кто ходит в гости по утрам, тот поступает мудро…

В дверь кабинета постучали и вошел лейтенант из гарнизона форта Южный, доложив о доставке пленного. Леонид кивнул и разрешил ввести. Следом войшли трое — два морских пехотинца и немецкий офицер, с плохо скрытым интересом глядящий по стронам. Отпустив охрану, Леонид вопросительно глянул на немца. Тот тут же вытянулся в струнку и доложил на английском.

— Лейтенант резерва Ейнринг, Сэр! Прибыл по Вашему приказанию!

— Садитесь, лейтенант. У меня есть к предложение, от которого Вам трудно будет отказаться.

Леонид ответил на хорошем немецком, из‑за чего по лицу лейтенанта мелькнула тень удивления, но он быстро справился с собой.

— Простите, экселенц. О каком предложении Вы говорите?

— О предложении, которое я хочу сделать Вам и еще нескольким вашим товарищам. Кому именно — решим позже. Ответьте мне только сначала на один вопрос. Вы хотите вернуться обратно на свой корабль?

— Вы не шутите, экселенц?

— Нисколько.

— Иными словами, Вы хотите меня отпустить? Иначе как же я там могу оказаться?

— Именно так.

— Разумеется, хочу. Но почему Вы хотите так поступить?

— Не буду темнить и обрисую ситуацию, какая есть на сегодняшний день. "Карлсруэ" в настоящий момент стоит на внешнем рейде порта Виллемстад в Кюрасао. Мы вывели его из строя — подорвали и заклинили руль. Если бы хотели, то утопили бы его сразу, но пока не хотим этого делать. Сейчас крейсер никуда не может уйти, угля у него тоже с каждым днем становится меньше и поблизости его нигде нет. Ваш командир вроде бы договорился с голландцами в Виллемстаде о сотрудничестве против англичан, но голландцы пока еще не знают об аварии и сильно преувеличивают возможности "Карлсруэ". Когда правда откроется, их отношение резко изменится и вы из союзников превратитесь в просителей. Если не в добычу. Не обольщайтесь по поводу этих торгашей. Пока я понятно говорю?

— Да, экселенц. Но что же Вы хотите?

— Буду говорить прямо, я хотел бы заполучить "Карлсруэ". Причем в наименее поврежденном виде. Против Вас и ваших людей я ничего не имею, так как вы выполняли приказ, повинуясь воинскому долгу, а не занимались разбоем на большой дороге. Но сейчас наших стран нет, и что нам делить? За кого воевать? Именно поэтому я и сделал предложение вашему командиру "зарыть топор войны", как говорят американские индейцы. Но он не захотел и решил прибрать к рукам все, чего мы добились здесь за два года. Естественно, нам это не понравилось и случилось то, что случилось. И поскольку нам оказалось тесно в этом мире, то мы доведем дело до конца. "Карлсруэ" либо будет наш, либо мы его уничтожим. С людьми, или без людей, это уже от них зависит. Сейчас крейсер стоит возле Кюрасао в немореходном состоянии и ваш командир отчаянно блефует. Не знаю, как долго ему бы удалось водить за нос голландцев. Но мы это дело на самотек пустить не можем и его блеф поломаем. А ссориться с нами ради вас голландцы никогда не будут. Особенно после того, как мы утопим "Карлсруэ" у них на глазах, если не сможем прийти к соглашению.

— Но что же Вы хотите от меня, экселенц?

— Я хочу, чтобы Вы и еще несколько ваших людей отправились на "Карлсруэ" и честно все рассказали. Все, что видели. И донесли до всех ваших товарищей мысль — мы не хотим воевать. Но если нас заставляют это делать, то война будет вестись до полного уничтожения противника. Пленные ради пленных и трофеи ради трофеев нам не нужны. Если мы не придем к соглашению, то уничтожим крейсер вместе со всеми, кто там находится. Жили мы без него два года, и дальше проживем.

— Иными словами Вы хотите, чтобы я выступил в роли посланника и передал Вашу волю?

— Совершенно верно. Это никоим образом не затрагивает Вашу честь офицера. Вы просто передадите письмо и сообщите все, что я скажу. На этом Ваша официальная миссия закончится. Если я пошлю своего человека, то Келлер может ему просто не поверить.

— И что я должен буду сообщить?

— Я предлагаю фрегаттен — капитану Келлеру сдать мне крейсер в неповрежденном виде. Взамен ему и всем членам экипажа гарантируется жизнь, гуманное обращение и хорошее питание… Личная свобода пока что будет ограничена, но не как в английских концлагерях, которые они устроили в Южной Африке. Никто вас в загоне, как скотину, держать не собирается, мы не уподобляемся этим варварам. Всем будут сохранены личные вещи и ценности, награды, военная форма со знаками различия, а офицерам также и холодное оружие. А дальше посмотрим. Мы не хотим, чтобы противоречия между нами в другом времени продолжались и здесь. И кто честно станет сотрудничать, а не заниматься саботажем, то станет полноправным членом нашего общества. Нас и так мало в этом мире. И было бы неразумным устраивать междуусобицы между нами на радость всем окружающим. Вы согласны со мной? И согласны, что у оставшихся на крейсере нет никаких шансов, если мы придем на Кюрасао?

— Хм — м, возразить трудно… Экселенц, разрешите вопрос?

— Пожалуйста.

— Похоже, Вы тоже не любите Англию?